— Маркушка, не плети…
— Да-а не пле-плету я, чего ты…
— Скажи одному мне, чтоб я знал.
— Да-а кабы я знал, а то…
Из-за моря черноту рассек нож света и затерялся в тумане. Вдалеке голодно завыла сирена. Вой ее вытягивался, как бы твердел, и в него, точно в железный барабан, начала колотить рукавицами зверюга:
— Бу-бу-бу-у-у!
Стражник то и дело обыскивал мазанку, сад, погреб, сарай и ворчал:
— Зря вас не угнали в Сибирь. Все по-людски делают, а вы злыдни. Дали б мне волю, я бы вас, шишгаль беззаконную, тряхнул.
Бабка и Аграфена цепенели, а Маркушка насвистывал, старательно работал, среди ночи изредка исчезал и возвращался с низкой рыбы:
— Вот клевало! Уходить не-не хотелось!
Дома радовались его удаче, но в мазанке друг за другом пропали каравай хлеба, опорки, соль, чай, пиджак Анисима. Бабка и Аграфена обыскивали углы, шептались и наконец сказали Ивану:
— Неладно что-то у нас.
Иван поглядел на них, укоризненно покачал головою и обозвал воронами. Они смутились, наморщили лбы и всплеснули руками:
— Ой, а мы-то думали, ворует кто.
— Ну, и думайте, только про себя думайте.
После этого у Аграфены не стало сна, — она глядела по ночам в черноту окон, прислушивалась и ждала. Однажды во дворе раздались шаги. Она приникла к окну и в огнях звезд увидела стражника. «Ой, схватит он Анисима, схватит!» Она до рассвета сидела на постели, ждала в саду криков, а утром то и дело выходила за мазанку и глядела на горы. Иван усмехался и хвалил Маркушку: «Ну, и парень!»
День за днем, ночь за ночью дознавалась Аграфена, приходит ли Анисим к мазанке, и, убедившись, что не приходит, однажды подстерегла идущего в глубину сада Маркушку и взяла его за руку:
— И меня возьми, Маркуша.
— К-куда?
— К отцу. Мне поговорить с ним надо. Да не бойся, я крадучись.
Маркушка чуть не ударил ее по губам, оглянулся и швырнул на землю узелок:
— Не-не понимаю я тебя, ссиди без рыбы. Не-не пойду я.
Он несколько дней не глядел Аграфене в глаза, никуда не отлучался, а затем хлеб, сахар, соль вновь стали исчезать. Длилось это до пятой посылки к Белому морю и до шестого письма учителя. Письмо это с неделю лежало нечитанным. Маркушка прибежал с ним из города, сгоряча бросил его в сенях на полку и влетел в мазанку:
— Деда! Вздохнула земля, как ты хо-хотел! Царь ссс царицей по-под арестом, царицыного любовника убили! Вот сслушайте.
Маркушка захлебывался вестями о том, как вздохнула земля, как загремели на ней бывшие взаперти слова и певшиеся тайно песни, как войска склоняли знамена перед тем, что вчера людям только снилось:
