И оттого что старушка спрашивала про «маленочка» меня, а не этих ловких сыскных молодцов, меня, случайного, в общем-то, здесь человека, впервые попавшего в оперативный зал, всего за несколько часов до нее, — я вдруг остро почувствовала, что старушка угадала уже дремлющей материнской, бабьей интуицией, что ко мне надо обращаться не потому, что я могу что-то сделать, а потому, что я своя, штатская, женщина, что мне самой здесь малопонятно, неуютно и боязно. Она спросила меня не о помощи, а о сочувствии.
И я здесь так же неуместна, беспомощна, нелепа.
А Тихонов, писавший что-то за столом, поднял голову и сказал:
— А чего сына-то не запросили, с кем мальчишку послал?
Севергин развел руками:
— То-то и оно: сын — геолог, отбыл на полевые работы, связи с ним нет…
— Ну и что же сейчас происходит? — спросил Тихонов.
— Я уже скомандовал, проводников с поезда разыскали, они подтверждают: ехала до Москвы женщина с ребенком. На перроне долго стояла, кого-то дожидалась.
— А куда же она могла деться? — вслух подумала я: мне и в голову не приходило, как можно подступиться к поискам женщины.
— Поезд ушел в депо-отстойник, больше проводники ее не видели. Она-то вот, жаль, в милицию не догадалась обратиться. А билет у нее транзитный — через Москву до Бреста.
— Похоже, она сразу и уехала, — покачал головой Стас. — Поезда были?
— Через час двадцать.
— Что же она, мальчика с собой увезла, что ли? — удивилась я.
— А что? — хмыкнул Севергин. — За милую душу. Бабку не дождалась — куда ж мальца денешь? Они, видать, между собой хорошие знакомые — с отцом-то. Только для бабушки это пока не утешение…
— А по работе сына нельзя установить, с кем он мог послать парня? — настырно задавал вопросы Тихонов.
Севергин неожиданно подмигнул мне, мотнул головой в сторону Стаса:
— Шестой год он при мне тут работает, а все не устает проверять меня на сообразительность…
— Ничего-ничего, — заверил Тихонов. — При самой лучшей сообразительности еще одна голова не помешает!
— Особенно такая… — усмехнулся Скуратов.
Тихонов хотел что-то сказать, но Севергин опередил:
— Правильно, Стас, добрый из тебя дежурный получится. Иди ко мне в помощники. Все, что мне советуешь, сам и сделаешь, меня, старого, утруждать не будешь…
— А сколько лет мальчику? — спросила я у старушки.
— Пять годков.
Пять годков, как Сережке. Сережка, серенький мой, дорогой дракон, как ты там поживаешь? Подошли ли тебе заячьи уши? Не чувствуешь ли ты себя ущемленным?
