Отвернувшись от окна, он пошел ставить чай. Будильник проводил его тоненьким треньканьем, ударив последний раз в колокольчик. Потом совершенно другим, глуховатым голосом забормотал себе под нос: «Чак-чак — чак-чак» — и занялся своими мыслями.
Павел в это время на кухне чиркал спичкой. Делал это он довольно странно — держал спичку неподвижно — и проводил вдоль нее коробком. Спичка тем не менее с третьей попытки загорелась. От нее засветился газ голубыми язычками, дохнув теплом. Спичку Павел перехватил, помусолив пальцы, за сгоревшую головку, дождался, пока она догорит вся — спичка вспыхнула напоследок и пустила струйку сизого дыма. Черный обгоревший трупик спички он бросил в банку к другим таким же, а спичечный коробок отложил в сторону. На коробке была наклеена этикетка с нарисованной елкой и надписью: «Береги лес от пожара!» Уголок этикетки отклеился и скрутился трубочкой. Павел попробовал пальцем выровнять уголок — но бумага упрямо скручивалась снова. Тогда он оставил его в покое, взял большой зеленый чайник с поджаренным боком — и водрузил его на плиту.
Умывание отняло несколько больше времени. Начать с того, что из щели в стене выбежал таракан. Метнувшись туда-сюда, он на короткое время задержался, подергивая усами в такт своим быстрым тараканьим мыслям, потом метнулся в сторону, юркнул в другую щель — и пропал. Смотреть было больше не на что — Павел взялся за зубную щетку. Выдавить аппетитную струйку зубной пасты было делом одной минуты — и мятый-перемятый тюбик, аккуратно закрученный с конца в рулончик, занял свое место на полочке рядом с зеленой мыльницей. Затем Павел начал интенсивно работать щеткой; тонкая струйка воды бренчала, разбиваясь об эмалированную раковину в желтых потеках и пятнышках ржавчины в местах с отбитой эмалью. Зеркало, висевшее над стеклянной полочкой, отражало пыль и запустение.
Почистив зубы, он открыл холодильник «Морозко». На старую, в коричневых трещинках клеенку стола поочередно явились масло на блюдце с выщербленным краем, сыр в серой оберточной бумаге, вареная колбаса. А чайник давно уже сердился на плите. Взяв заварной фарфоровый чайничек, Павел вытряхнул из него заварку в ведро, ополоснул кипятком; насыпав из красной жестяной коробочки заварки, плеснул еще кипятку на треть, накрыл полотенцем. Чай был хороший, смесь индийского с цейлонским, так что аромат почувствовался сразу. Пока чай настаивался, он намазал маслом два куска хлеба, разгладив масло до зеркального блеска, потом положил сверху по кусочку сыра и колбасы. Завтрак был готов.
