Он ездил в командировки по разным городам и весям страны и писал большие полосы. В это время в стране развернулась кампания по борьбе с космополитизмом, он в своём духе съюморил на эту тему, среди слышавших был «дятел», который настучал не очень далеко, и его немедленно выгнали из редакции, к счастью, «на улицу, а не на лесоповал». Следующую работу на киностудии имени Горького он нашёл случайно: «…Иду, выгнанный, по улице и вдруг встречаю девочку из довоенной поэтической компашки, а она – редактор на студии Горького. Занималась дубляжом «трофейных» фильмов. Мне поручили песенки. Я это делал, и делал хорошо. В 60-х я перевёл песенку, которую Радж Капур спел в кинофильме «Бродяга». Там, наконец, мою фамилию поставили в титры. Один довольно известный поэт заявил, что никогда не слышал о поэте Аграновиче и текстов его не видел, но когда ему сказали, что Агранович автор русского перевода песенки Раджа Капура «Бродяга я!», обрадовался: «Ну так я его уже полвека знаю, я эту песенку в молодости перевёл на идиш. После дубляжа фильма «Возраст любви» Лолита Торрес сказала, что в Аргентине не нашелся бы поэт, который сделал бы перевод её песенок лучше. Популярными стали в народе и песенки Аграновича из чехословацкой кинокартины «Сотворение мира» по рисункам Эффеля. Среди них:
Мозг? Зачем? Себе вы сами делаете вред:
он пошевелит мозгами, скажет: «Бога нет!»
Или:
Есть на любовь у всех права, влюбляйтесь без стесненья.
Ясное дело – дважды два – таблица размноженья.
В зелени рощ, в тени полей знакомьтесь и встречайтесь.
На молодой земле своей плодитесь – размножайтесь.
С озорной улыбкой 90-летний Евгений Данилович вспоминает в интервью: «Когда «Сотворение мира» делали, я неделю просто жил на киностудии. Звонят: «Бери зубную щётку и тапочки, сейчас за тобой приедут на директорской машине. Спасай! Выручай!» И я не вылезал из этого зала, читая по губам, что они там могут произносить, чтобы своим переводом в артикуляцию попасть. И при этом, чтобы текст оказался качественным, и кровь из носу – за неделю должен быть. Сижу, из рук у меня берут тексты, несут артисту перед микрофоном – и сразу в запись. На песенку уходило минут сорок, чуть ли не экспромт. Заканчиваю финал, сдаю перевод, полумёртвый падаю на пол, втискивают меня в машину, доставляют домой, и я сплю двое суток. Выспался, прихожу на студию, требую договор – а там не три тысячи, а полторы. Начальник объясняет: «Я тут сижу целый месяц, ответственная работа, получаю тысячу двести, а ты за неделю не хочешь полторы брать?» Я разозлился: «Ну и пишите сами! Я как был Женька Агранович, так и буду, а Вам сидеть каким-нибудь директором заштатного кинотеатра». Плюнул и ушёл. Встретил на улице знакомого юриста, рассказал ему свою историю. Он пригрозил студии прокурорским секвестром… В общем, перспектива заканчивать карьеру в захудалом кинотеатре и впрямь перед директором замаячила. Взмолился: «Ну, чего он там хочет?» Адвокат на потолок задумчиво посмотрел и говорит: «Десять тысяч». – «На!» Потом уже в 80-х годах – продолжает Агранович, – делал большой полнометражный мультфильм «Мария – Мирабелла», румынский. Большая работа, много музыки, песен, все поют…»
