— Нету… — от тембра голоса, испуганно звякнули друг о дружку, скучающие на подносе стаканы. Потом из-за прилавка появилась женщина. Она ярко зевнула, показав посетителю два ряда крепких, нержавеющих зубов. К её замызганному переднику был приколот комсомольский значок, хотя судя по её уставшим плечам, она давно перевалила за комсомольский возраст. Взносы она платила исправно и связываться с ней даже в Главке Общепита никто не желал — её папа служил заместителем начальника городского, паспортного стола.
— А какое вино в ассортименте? — продолжал интересоваться прапорщик.
— Нету… — комсомолка прищурилась и гордо приподняла подбородок, словно только что, одержала маленькую, но очень важную победу.
— А что есть? — не терял надежду Карл.
— Есть кефир… Между прочим нашего, Ордена Трудового Красного Знамени, молокозавода имени революционного матроса Железняка, — неожиданно разразилась она длинной фразой.
— Свежий?
— Позавчерашний…
— Налей сотку…
Сервис превзошёл все ожидания. Через минуту к столику подскочила бойкая барменша, ловко протёрла его влажной тряпкой, оставляя радужные разводы и установила напротив Пойды, стакан до половины заполненный, чем-то серым… Прапорщик огляделся, его трезвые зрачки, выхватили из прочих предметов телевизор, прикрученный к полке стальными скобами. Звук был выключен, на экране, один из членов политбюро, будто рыба в аквариуме, беспомощно открывал-закрывал рот. Не обращая внимания на «слугу народа», Пойда не таясь достал из внутреннего кармана пузатую, зелёную флягу, взвесил на руке и зачем-то взболтнул её. Затем он филигранно, по стеночке сосуда, что бы не смешать две консистенции долил самогоном из фляги стакан до самого края. Рука не дрогнула, вопреки всем законам физики, жидкость небольшой аркой возвышалась над стаканом. Настроение у Пойды стало улучшаться. Он посмотрел на девушку, в надежде, что она оценит его ловкость, но комсомолка увлечённо читала.
— Что читаешь, барышня?
— Гиви Мопасяна, — не отрывая глаза от книги проговорила она в ответ и добавила со вздохом, — за любовь пишет, может читали?
Прапорщик не стал отвечать. Он подождал ещё мгновение, затем шумно выдохнул, жадно схватил стакан и по-гусарски браво влил в себя его содержимое. Самогон стремительно исчез, ему вдогонку лениво стекал кефир. Пойда минуту сидел с закрытыми глазами, крепко сжимая стакан в руке. Его душа дрожала от счастья, захотелось одновременно петь и драться.
Девушка наконец-то оторвала глаза от книги и дождавшись, пока посетитель поставит пустой стакан на стол, произнесла:
