— Это разве не против прав человека?
— Ну, смотря кого человеком называть… Они, знаешь, такие… Только есть умеют. И простые вещи делать. Только простые действия.
Эти кондуктора, надо признать, изрядно напоминали Жене инвалидов из рассказа реабилитолога. Такие же уродливые, медлительные, со звериной тупостью в глазах. С одним только исключением — немецкие инвалиды всё-таки вызывали жалость, а эти — не то злобу, не то страх, не то неприязнь.
В этот раз, правда, кондукторша оказалась ветхой пенсионеркой необычайно высокого роста, и вроде бы без умственных отклонений. Женя пожал руку Вите, залез в автобус, показал долговязой старухе проездной, включил плеер и сел в углу. В самом конце, рядом с гудящим мотором. Половина двенадцатого, людей почти нет. Пара сонных полупьяных подростков в самом начале автобуса силились вспомнить, куда они едут — так громко и матерно спорили, что даже сквозь плеер слышалось… Какой-то старичок. Девушка. О да, девушка… Она сидела как раз перед Женей — через пару сидений, лицом к нему. Он хорошо мог рассмотреть её — книжка, сумочка, губки, глазки. «Девочка-вишенка» — почему-то подумал Женя.
— Девочка-вишенка, — тихо, отрешённо, куда-то вовнутрь себя прошептал он. Когда плеер включён громко, то кажется, что никто тебя не слышит, и можно говорить всё, что хочешь, особенно если шёпотом.
Ей было 18 или 20 лет, аккуратно убранные под каре волосы цвета граната, живые глаза. Книга в руках, карандаш. Временами что-то писала на полях книги. Прядь волос случайно соскользнула ей на щёку, но она даже не заметила — читала. На талии её чёрное пальто перехватывал широкий кожаный пояс с двумя увесистыми пряжками — это украшение особенно запомнилось Жене. Две или две с половиной остановки Женя сидел и просто любовался ею — настолько сильно заворожила его незнакомка. Уже потом он всё задавал себе вопрос — почему не появилось даже мысли подойти и познакомиться, пока она ещё была там? Чего ждал?..
— Улица Победы, — раздался шипящий голос в динамике. Она встрепенулась, поднялась, спрятала карандаш и книжку в сумку, и подошла к дверям. Женя привстал со своего сиденья, и последнее, что он успел разглядеть — заколку в виде чёрной бабочки, спрятавшуюся среди её волос. Автобус остановился, и она вышла, а навстречу ей ввалился пьяный неуклюжий тип.
— Пррростите, милосердная… — услышал Женя его голос. — Оччччч не хотел вас такскэээзть толкнуть… Зззаддеть… Пррростите человека пьяного… Ччччеловека прростите…
