Воцарилось неловкое молчание.
— А дальше? — опомнился я наконец. — Давайте все до конца!
— Да что там дальше? Поехал к этой женщине в город, забрал свой рюкзак, ружье, старые сапоги... Сейчас, думаю, скажу ей — «прощай, милая», и точка на этом. Да не тут-то было: разоралась она, будто ее режут! Даже и хорошо, что норов свой показала: от старой жены к такой уйти — это все равно что из огня да в полымя. Конечно, бабе обидно: мол, что теперь люди скажут... Но как она не поймет, что дети для меня тоже что-то значат! А она еще их по-всякому... Убить, говорит, тебя надо и всех твоих гаденышей!.. Такой тарарам устроила — соседи усмирять сбежались. А я забрал свои вещички и пошел... И пальцем ее не тронул! Какое тут преступление? Или, может, она сама над собой что сделала?
Я молчал. Прокурор покосился на меня, как кот на мышь, попавшую в мышеловку, и спросил у Ошиня фамилию женщины, о которой он только что рассказывал, и ее адрес. Ошинь повернулся к нему, ошарашенный:
— Да неужто вы не знали? За что ж вы меня тут мурыжили?
Друва ничуть, не смутился и ответил, кивая на меня:
— Товарищ с вами разговаривает, он знает, а я не знаю и хочу услышать лично от вас.
— Ну, Мильда Мейерсон, — промямлил Ошинь. До него, видно, так и не дошло, какой тут конфуз получился.
— А живет где?
— На Аматниеку, шесть, в Калниене.
А я-то еще спешил «прижать этого дядю к стене»... Вот так отличился!
Проверка показаний Ошиня подтвердила, что он говорил правду. Мильда Мейерсон, так же как ее родственники и соседи, подтвердила, что Ошинь третьего октября был у них в доме и после бурной сцены уехал под вечер со своим рюкзаком и ружьем, которые там хранились.
Подозрения против Ошиня лопнули как мыльный пузырь.
Алиби, как говорится, было неоспоримым.
Излишне описывать, что я переживал, сидя в кабинете прокурора и ожидая, что он теперь скажет. Друва расхаживал, заложив руки за спину, потом порывисто схватил со стола папиросы, закурил и предложил мне. Я тоже взял, закурил, хоть я вообще некурящий. Неумело вдыхал и глотал горький дым, пока не закружилась голова. Молчание прокурора я принял с благодарностью — он понял меня без лишних мучительных вопросов.
— Надеюсь, первая ошибка не вышибла вас из седла, — произнес он наконец. — Каковы ваши дальнейшие планы?
Я повторил вкратце все, что знал о Ливии, Теодоре, Райбаче, подчеркнув то, что говорили о Райбаче старые Барвики.
— Предостерегаю вас от поспешности и односторонности, — сказал прокурор. — Вы теперь видите, в какой неприятной ситуации можно оказаться. Необходимо нащупать все мыслимые нити, обязательно проверить каждый известный факт и только после всестороннего анализа обстоятельств избрать какую-то версию... Ну что ж, продолжайте... Чем черт не шутит!
