Твоя соломенная шляпа
Покойней,
[221] чем иной венец;
Твой Рим — деревня; ты мой Папа,
Благослови ж меня, певец!
8 дек.
Адрес: Поэту Родзянке.
122. Д. М. Шварцу. Около 9 декабря 1824 г. Михайловское. (Черновое)
Буря кажется успокоилась, осмеливаюсь выглянуть из моего гнезда и подать вам голос, милый Дм.[итрий] Мак.[симович.] Вот уже 4 месяца, как нахожусь я в глухой деревни — скучно, да нечего делать; здесь нет ни моря, ни неба полудня, ни италианской оперы. Но за то нет — ни саранчи, ни милордов Уоронцовых. Уединение мое совершенно — праздность торжественна. Соседей около меня мало, я знаком только с одним семейством, и то вижу его довольно редко — целый день верьхом — вечером слушаю сказки моей няни, оригинала няни Татьяны; вы кажется раз ее видели, она единственная моя подруга — и с нею только мне нескучно. Об Одессе ни слуху, ни духу. Сердце вести просит — долго не смел затеять переписку с оставленными товарищами — долго крепился, но не утерпел. Ради бога! слово живое об Одессе — скажите мне, что у вас делается — скажите во-первых выздоровела [ли] маленькая гр.[афиня] Гурьева, я сердечно желаю всего счастья, почт. и благ.
123. Л. С. Пушкину. Около (не позднее) 20 декабря 1824 г. Михайловское.
Вульф здесь, я ему ничего еще не говорил, но жду тебя — приезжай хоть с П.[расковьей] А.[лександровной], хоть с Дельвигом; переговориться нужно непременно.
С Рокотовым я писал к тебе — получи это письмо непременно. Тут я по глупости лет прислал тебе святочную песенку. Ветреный юноша Р.[окотов] может письмо затерять — а ничуть не забавно мне попасть в крепость pour des chansons.[222]
Христом и богом прошу скорее вытащить Онегина из-под цензуры — слава, [-] ее [-] — деньги нужны. Долго не торгуйся за стихи — режь, рви, кромсай хоть все 54 строфы его. Денег, ради бога, денег!
У меня с Тригорскими завязалось дело презабавное — некогда тебе рассказывать, а уморительно смешно. Благодарю тебя за книги, да пришли же мне всевозможные календари, кроме Придворного и Академического. К стати — начало речи старика Шишкова меня тронуло, да конец подгадил всё. Что ныне цензура? Напиши мне нечто
О / Карамзине, ой, ых.
Жуковском
Тургеневе А.
Северине
Рылееве и Бестужеве
И вообще о толках публики. Насели ли на Воронцова? Царь, говорят, бесится — за что бы кажется, да люди таковы! — Пришли мне бумаги почтовой и простой, если вина, так и сыру, не забудь и (говоря по Делилевски) витую сталь, пронзающую засмоленую [пробку] главу бутылки — т. е. штопер. Мне дьявольски не нравятся п[етербургск]ие толки о моем побеге. Зачем мне бежать? здесь так хорошо! Когда ты будешь у меня, то станем трактовать о банкире, о переписке, о месте пребывания Чедаева. Вот пункты, о которых можешь уже осведомиться.
