«Сперва определи достоинство человека, — учил Конан, — а потом дай ему по башке как следует, дабы он, если останется жив, мог оценить по достоинству тебя!»
Среди кхитайцев нашлись и такие, кому это учение пришлось по вкусу, так что Конан прослыл великим, хоть и несколько своеобразным, учителем.
И вот теперь, очевидно, он повстречал одного из своих бывших учеников. Конан поднатужился, вспоминая его имя.
— Ляо-Сё, кажется, — сказал он.
Кхитаец склонился лицом к самой гриве ослика.
— Учитель помнит мое имя! — воскликнул он в восторге. — Только оно звучит чуть-чуть иначе. Мэн-Ся — вот мое настоящее имя.
— Кром! — пробурчал Конан. — Прости, если я позабыл.
— Учителю не следует просить у меня прощения, — заверил Мэн-Ся. — Для меня большая честь путешествовать в вашем обществе. Я должен поразмышлять над разницей между именами «Мэн-Ся» и «Ляо-Сё». Возможно, таким образом я постигну самую глубинную суть моего характера и пойму, чем то, кем я являюсь, отличается от того, кем меня считают другие люди…
Конан только покачал головой. Парнишка, на его взгляд, слишком увлекался отвлеченными материями. Когда-нибудь это крепко помешает ему в жизни.
Впрочем, Конан ничего не имел против общества молодого кхитайца. Мэн-Ся едва вышел из подросткового возраста — вряд ли ему исполнилось больше двадцати. У него был быстрый взгляд и веселая улыбка. По каждому поводу он охотно заливался смехом. И еще, присмотревшись, Конан понял, что руки у кхитайца, хоть и малы и худы, на удивление сильные. Это стало очевидно, когда он поднял бурдюк с питьем. Полный бурдюк был довольно тяжелым, но кхитаец поднял его тремя пальцами и без особого труда.
День тянулся медленно. Разговоры то начинались, то смолкали. До следующего колодца оставалось еще несколько колоколов пути, а у многих уже опустели бурдюки.
Масардери тоже выглядела усталой. Пыль лежала на ее покрывале, на руках. Она подъехала к Конану и его кхитайскому знакомцу.
— Как забавно, что вы встретили здесь приятеля! — заговорила она.
Конан протянул ей фляжку с вином.
— Выпейте, вам станет легче.
Она понюхала флягу.
— Это же неразбавленное вино!
— Да. И никто еще не умирал от жажды, имея при себе неразбавленное вино!
Она покачала головой:
— Я послушаюсь вас, ведь вы мой телохранитель и лучше всех знаете, что требуется для моей безопасности. Но учтите — я опьянею и начну говорить глупости.
— Такова моя сокровенная цель, — объявил Конан.
Кхитаец рассмеялся. Его узенькие, сильно сощуренные глаза отлично примечали, что женщина заигрывает с Конаном и что он охотно отвечает на ее заигрывания. Что ж, Мэн-Ся был этому только рад. Ему нравились счастливые люди.
