Масардери уселась на ковры, скрестив ноги. Конан успел уже заметить, что помимо внешности, выдававшей в Масардери гирканское происхождение, эта дама сохранила также некоторые привычки кочевого народа. Объяснить это воспитанием было невозможно, поскольку выросла она в «веселом доме», где любая девушка умела стать такой, какой хотел ее видеть клиент. Нет, то говорил в Масардери голос крови.
Давным-давно Туран был основан гирканцами — последователями пророка бога Эрлика, Вечноживого Тарима, и с тех пор гирканцы, светлокожие, с точеными чертами лица, считались в этой стране аристократами. Низкорослые, плотные туранцы с иссиня-черными волосами давно вели оседлый образ жизни и возделывали землю; гирканцы, сохранявшие многие привычки и обыкновения воинственных кочевников, несколько презирали своих мирных соседей.
Непринужденность, с какой Масардери сидела на коврах скрестив ноги, говорила о ее принадлежности к диковатому и воинственному народу больше, чем ее светлая кожа. Конан мгновенно отметил эту разницу между дамой и ее собеседником и взял на заметку. Масардери была куда ближе ему по духу, чем многие мужчины.
Впрочем, Кэрхуна, кажется, эти мысли занимали меньше всего. Отхлебнув из кубка, он решительно заявил:
— Дорогая тетя, тебе необходимо отправиться и путешествие.
— Путешествие? — Масардери подняла брови. — Боюсь, что путешествие меня добьет. Я и гак еле жива…
— Тебе нужно сменить обстановку, — пояснил Кэрхун. — Коль скоро кто-то в Акифе так настойчиво добивается твоей смерти, ты должна уехать. На время, разумеется. Пусть улягутся страсти, пусть остынут кинжалы, уже вынутые из ножен, и пусть они вернутся в ножны.
— Звучит весьма образно, — сказала Масардери, покосившись на Конана.
Варвар сохранял каменное лицо. Он напоминал истукана — за тем, впрочем, небольшим исключением, что истуканы не употребляют вино с таким удовольствием и из таких больших кубков.
— Я предлагаю тебе уехать вместе со мной и еще парой кузин в мое имение на одном из Туранских островов, на море Вилайет. Там прелестный климат. Если у тебя и есть тайные враги, то им придется проделать немалый путь, а потом еще и проплыть по морю до острова… Ты будешь отделена от неприятностей проливом! Что скажешь, тетя?
— Как это мило, когда ты называешь меня «тетей», дорогой Кэрхун! — рассеянно произнесла Масардери.
Конан между тем с равнодушным видом взирал не то на хозяйку, не то на стену. Он никак не выражал своего отношения к предложению Кэрхуна. С одной стороны, уехать означало признать свое поражение. Враг может затаиться и выжидать, пока Масардери не успокоится и не вернется в Акиф. И вот тогда, когда она будет ожидать этого менее всего, нанесет удар.
