— Ну а куда мы пойдём? — переплюнула она через губу, уставившись на мальчишку исподлобья, лицо её выражало отвратительную смесь упрямства, презрения и кокетства.
Тот замялся, назвал какое-то кафе, видимо, не очень дорогое. Щербацкая переглянулась с двумя такими же дурами и мерзко прыснула в ладошку. Левин увидел, как юноша покраснел, пробормотал что-то и, пятясь задом, стал прощаться. Потом резко обернулся и зашагал прочь. По его лицу прыгали красные пятна, он кусал губы.
«Сейчас ещё заплачет, придурок…» — подумал Алексей, прищурив свои горящие глаза, и уставился на Кити. Судьба Щербацкой в этот момент была предрешена, Левин поклялся себе сделать её грязной затасканной шлюхой.
— Ей-богу! Люцифер был низвергнут за меньшую спесь! — описал он потом сцену Марии Николаевне.
Левин открыл шкатулку, выбрал самый дорогой перстень из белого золота с двумя многокаратными бриллиантами, посмотрел на себя в зеркало… И остался доволен.
На сто восьмидесятой конкурсантке Аня Каренина почувствовала непреодолимое раздражение от всего происходящего. Ей стало скучно, хотелось скорее пойти по магазинам, пока те не закрылись, а то какой интерес сидеть на полу в клубе, слушать всякий бред, от которого смертельно болит голова, смотреть по сторонам без всякой надежды на то, что тебя выберут? Бар закрыт, музыки нет. Только надсадное завывание желающих стать поп-звёздами.
К двухсот десятой девице Каренина впала в то хорошо знакомое всем бедным club’ерам состояние, когда уже всё надоело, ноги болят, голова тяжёлая, хочется домой в чистую постель, вытянуться… Но на машину денег нет, и поэтому приходится дохло тусоваться до шести утра в ожидании открытия метро.
Аня сидела у стены на маленькой жёсткой подушке, вытянув ноги и тупо глядя перед собой. Странное ощущение, что она что-то забыла сделать… Кити… Чёрт, нужно же ещё купить ей подарок! Магазины закроются! Аня занервничала, хотела было встать, но из боязни потерять удобное сидячее место не решилась. Чтобы как-то снять возникшее внутреннее напряжение, дёрнула ногой.
Клуб постепенно пустел, примерно каждой десятой или, может быть, двенадцатой девице давали небольшую пластиковую карточку — приглашение на повторный смотр. Это меньшинство уходило в полнейшем счастье, под шквальным огнём завистливых и отчасти презрительных взглядов, проигравшие, казалось, были готовы растерзать тех, кому «посчастливилось» получить «реальный шанс».
