Смирнов. Русский террор - Лилия Курпатова-Ким

Лилия Ким написала исторический роман — странный, необычный, шокирующий — «Смирнов. Русский террор». Здесь есть все, чтобы книга могла именовать себя «исторической». Все необходимые ингредиенты — исторические факты, изобразительный ряд, бытописание, язык. Но думать об этом произведении как об историческом романе просто не получается! Он до неприличия современен, и главное — совсем не о времени.

В вихре, в урагане страстей и событий перед нами проносятся двадцать четыре часа сущего безумия! Интриги двора, коррупция, предстоящая коронация Николая II, работа царской охранки, подкупленный сыск и беззаботная золотая молодежь, революционные студенты-террористы, бомбометатели — полные любви, ненависти и иллюзий, социалисты-промышленники, спасающие свою собственность, дело и государство…

Автор обрушивает на нас весь этот водопад жизни, совершенно не заботясь о нашей реакции. Лилия Ким не намерена «повествовать», «живописать», «рассказывать». Самим стилем своего письма, избранной формой изложения она словно говорит нам:

Мы привыкли думать, что человек — это букашка, маленькое зернышко в гигантских жерновах мировой истории. И лишь в самых редких, частных случаях эта букашка случайным стечением обстоятельств способна влиять на ход «исторического процесса». Сегодня бабочка взмахнула крыльями в Пекине, а через месяц это вызовет ураган в Нью-Йорке. Эффект бабочки… А в остальном — история на марше. Холодная, великая, неприступная. А человека нет.

Мы привыкли так думать. Но автор «Смирнова» переворачивает это наше представление о самих себе! Не одна, даже не две, а миллионы, миллиарды бабочек каждую секунду сотрясают мирозданье трепетанием своих слабых крыльев. История — не холодная глыба. История — вечно бодрствующий вулкан, готовый в любую секунду обрушиться на зыбкий мир обывателя и хрупкий порядок государственного устройства.

И этот вулкан, эта клокочущая огненная лава — не кто-нибудь, а мы. Мы с вами. Людская масса. Индивиды, мучимые желаниями и страстями, терзаемые физиологическими потребностями и идеологическими конструкциями, искушаемые, мечтающие, жаждущие, слабые и величественные одновременно. Мы делаем историю, каждый из нас. Мы — ее движение, ее грандиозность и ее пафос. Мы и то, что в нас. Мы ее делаем!