— Тебе хорошо говорить! Ты с этими тварями даже случайно не сталкиваешься, а я сиди и слушай весь этот их бред! И каждая, каждая, — Левин в сердцах грохнул ладонью по гладкой стеклянной поверхности стола, — мнит, что ей мужики что-то должны! — Алексей стучал теперь себя по лбу ладонью. — И самое страшное, Константин, состоит в том, что находятся же ещё такие идиоты, которые верят, что они этим стервам действительно должны! Ты бы слышал, что они мне говорят. Вот сейчас окучиваю одну дуру — не будь она действительно красивой, сдал бы её азербайджанцам на хрен! Говорит мне: «Ну, я не знаю, ты так странно себя вёл…» Всерьёз верит, что одолжение мне делает, сволочь! Представляешь? Мальчик за ней какой-то там бегает, стишки ей сочиняет! Дурак несчастный, не понимает, что эта тварь без мужика никуда ни ногой, потому что дура, дура, дура!
— Да с чего ты так завёлся? Ну говорит, ну бред несёт! Пропускай всё мимо ушей, думай о деньгах, которые тебе за неё заплатят. Если уж сильно надоедает, представь, как будет пахать потом с ночи до ночи, и всё в порядке.
Константину Левину было трудно возразить. Иногда Алексей с досадой шутил, что все мозги в их семье достались старшему брату.
Работа была болезненной страстью Левина. Девицы бесили его, каждую из них он с огромным удовольствием взял бы и задушил. Но в то же время чем сильнее он их ненавидел, тем больше жаждал сделать их шлюхами. Он вкалывал день и ночь, без праздников и выходных, мотаясь чёрт знает где и имея дело с десятками амбициозных барышень. Мария Николаевна наблюдала за ним своими прекрасными чёрными глазами и где-то очень глубоко и смутно ощущала… страх.
Как за безупречной внешностью этого человека, за прекрасными весёлыми блестящими голубыми глазами, красивым породистым лицом, благородной посадкой головы, идеальной фигурой, широкими свободными движениями, искренним заразительным смехом плюс безупречный вкус и тонкое ювелирное эстетическое чутьё — как за этой блестящей оболочкой может скрываться хитрый, жестокий, циничный, трусливый, склонный к садизму человек? Как всё это может уживаться в одной душе, в одном теле, в одном Алексее Левине? В такие минуты Мария Николаевна благодарила судьбу за то, что уже не так молода, как эти несчастные девицы.
Страсть, которую Левин питал к ней, была постоянным, незаметным, но тем не менее всегда присутствующим источником беспокойства. Именно это ощущение угрозы и заставило её выйти замуж за Николая Левина, среднего брата в этой странной семье, где не было ни отца, ни матери, ни бабушек с дедушками, но зато наличествовали три брата: старший — Константин, средний — Николай, младший — Алексей.
