– А ты, милый, не управы ищи, а правды. А правда – она по церквам да по святым людям. Сходи во Владимир да в Кашин, а то и в Ростов, к Иринарху блаженному, а там и Москва близко. А в Москве поплачь на могилке Василия Блаженного. Только загадили ее всю.
– Нам чуда надо ждать. Вот, говорят, некий муж благочестивый мая в двадцать шестой день видел сон, что в храм Василия Блаженного перенести надо образ пречистой Владимирской божьей матери и поставить свечу воска невозжженного и бумагу неписану, и молиться три дня, и зазвонят колокола.
И свеча будет возжжена от огня небесного, а на бумаге будет имя, кому володеть Российским государством.
– Старый ты человек, – сказал Роман, – да как нам до Василия-то Блаженного добраться?
Старик помолчал.
– А и доберемся. Говорят, с Сигизмундом турецкий салтан воюет. Ан и уйдет. А мы опять на Волге торговать будем.
– Скоро здесь будут, коли все так говорить станут, – сказала старуха.
– А мы заслоны поставим.
– Вот сейчас в земской избе, говорят, все чин по чину. Найдем служилых людей сто или два ста и оборонимся.
– Плоха служба, – сказал Роман. – Вот Ляпунов дворян корил: делите, мол, между собой деревнишки да кабаки, а к бою косны.
– Тоже и мужики хороши, – сказал Захарьин. – Мечутся, всё сговариваются. Гоняют по государственным делам коней, хомутов не снимая, а Новгород-то Великий протакали.
– Новгород не наша вина, – ответил Роман сумрачно. – Ладогу мужики отбили, приступ на Орешек-крепость отбили. Воевода шведский, Делагарди зовут его, под Новгород пришел обманом. С воеводой Батурлиным стакнулся да с воеводой же князем Иваном Никитичем Одоевским-большим. Рубились посадские люди, да впустили шведов в город бояре обманом. Казачий атаман Тимофей Шаров, да дьяк Голенищев, да поп Амос на своих дворах дрались. Шведы их попалили, город заняли, к присяге новогородских людей неволят. А новогородские, люди с нами заодно. Собирали в Новгороде людей к шведскому королю для посыла. Шестеро удавились, а не пошли.
– Хвастать нечем, – сказал Захарьин, – руки на себя наложить – великий грех. Вот мы в Нижнем Новгороде, торговые люди, иное удумали. Миныч сейчас с посадскими людьми разговаривает. Был Миныч простой человек, вот с тобой у Алябьева ратником служил. А теперь Миныч староста. А ты хоть и в сапогах, а все мужик.
– Я сапоги с бою взял.
– И правда, живут люди босиком, а воюют в сапогах. Пообносились. А у меня товар есть в кадушках. Не сильно плох. Я и дам.
