Маленькая и стройная, женщина спокойно обвела взглядом гостей. Легкий загар покрывал ее круглое лицо, большие карие глаза смотрели томно, с затаенной лаской. Взглянешь на такую — и как будто дома побывал, прохладной воды напился.
Разумеется, Вальмики очень хорошо знала о том, какое впечатление производит. Чуть улыбнулась полными губами, чуть задержала взор на рослом Мохандасе. Оценивающе дрогнули зрачки, побежала золотая волна по радужке огромных очей, немного глубже стали ямочки в углах рта.
— Сейчас вам будет подан праздничный обед, высокие гости, — с поклоном произнесла Вальмики.
— Дозволь, прекрасная, нам сперва насладиться высоким умом твоего супруга, — с усмешкой отозвался дерзкий Мохандас.
Авенир слегка приподнял брови. Шлока, напротив, опустил тяжелые веки, немного раздул ноздри: ему не нравилось происходящее, и он предпочел не смотреть, но слушать голоса. Выражение лица может обмануть, тон голоса — никогда. И то, что зазвенело в голосе Вальмики, сильно не понравилось мудрецу. Впрочем, свои выводы он до поры предпочел оставить при себе.
— Кому не достает собственного ума, почтенный Мохандас, — сказала Нубрике, и ее глаза вспыхнули ответной насмешкой, — тому и впрямь следует занимать его у других!
Раджа Авенир примирительным тоном произнес:
— Распорядись, чтобы подали первую перемену блюд, Вальмики.
Мохандас презррхтельно двинул плечом, однако этот великолепный жест остался незамеченным… если только предназначался он \ля раджи Авенира, а не для кого-то другого.
Стремительный хищный взгляд, который Мохандас метнул в сторону Вальмики, показал ему: ни одна стрела не пролетела мимо цели. Вальмики улыбалась. Задумчиво, не глядя на Мохандаса, но — улыбалась. И ответная улыбка, также устремленная в никуда, появилась на широком красивом лице Мохандаса.
Все было подготовлено заранее — нельзя не порадоваться той предусмотрительности, с которой хозяева устраивали этот пир. Слуги, обремененные тяжелыми блюдами, вошли в зал сразу из шести дверей, открывшихся одновременно. Перед каждым гостем были выставлены красиво разрисованные миски и каждому подали заранее подготовленные яства: разрезанное мясо, мягкие, недавно испеченные хлебы, спелые фрукты в специальных вазах и вино в кувшинах.
Во время трапезы молчали, дабы не портить удовольствия от еды, но чуть позднее вино развязало языки, и разговор возобновился.
Мохандас решил пойти наперекор Авениру, чего бы ему это ни стоило. Для чего церемониться? Если радже Патампура так охота выбрать верховного правителя, то Мохандас открыто предлагает себя. Так же открыто, как сделал это Авенир. И пусть-ка гостеприимный хозяин найдет способ возразить ему, не вызывая общей смуты!
