— Так и знал, что проболтаюсь! А Вера так просила оставить наш разговор в тайне.
— Сказавший "А" просто обязан перечислить весь алфавит до конца, так что начинайте признание, я вас слушаю. А за Веру не беспокойтесь, я вас не выдам.
Топильский развел руками.
— Положусь на ваше честное слово. Вера говорила, что порой вы резки и безапелляционны в своих суждениях, и мне стоит принять это как данное. И еще то, что вы считаете любовь лишь эгоизмом в квадрате.
— Неужели она и это успела вам передать? — удивилась Марина. — Кстати о любви, а вы так не считаете?
— Нет, — ответил Топильский, — для меня любовь — это желание до конца раствориться в другом человеке, слиться с ним. Вы понимаете, о чем я?
— Понимаю, — слишком быстро ответила Марина.
Топильский поставил на стол фушер и внимательно на посмотрел Марину.
— Вам знакомо это чувство, — он не столько спросил, сколько констатировал факт.
Марина нашла в себе силы признаться и тут же пожалела об этом. Что она делает? Своими руками, вернее словами, она закрывает дорогу в будущее. В обеспеченное и безмятежное будущее. Ни один мужчина после признания женщины о любви к другому, не станет предлагать серьезные отношения. Такой, как Топильский, не станет. У него богатый выбор, незачем стреляться на дуэли.
Однако Топильский удивил.
— Вы мне нравитесь, — сказал он. — Такая, какая есть — без фальши и наносного блеска. Мне бы очень хотелось узнать вас ближе.
Марина передала Топильскому свой фужер, а меж тем изучала его лицо. Высокий лоб, квадратный подбородок, обычно люди с подобными чертами лица отличаются патологическим упрямством, но называют это целеустремленностью. Чистые голубые глаза, обрамленные по-детски пушистыми ресницами, пухлые губы. Для Марины это были признаки доброго, но капризного нрава.
"Умный, добрый, но упрямый и капризный ребенок, — вывела Марина обобщенный словесный портрет. — Интересно, на сколько я ошибаюсь?"
— А вы мне нравитесь, — сказала Марина. — Причем, исходя из тех же самых параметров.
— В таком случае, нам следует непременно отсюда сбежать, — улыбнулся Топильский и протянул руку Марине. — Как вы относитесь к ночной прогулке по рождественской Москве?
— Только положительно, — ответила Марина и вложила в протянутую руку свою ладонь.
Они стояли на Патриаршем мосту, облокотившись о перила. Чуть поодаль их покой охраняли два телохранителя Топильского. С реки дул легкий, но промозглый ветерок. Марина натянула шарф на подбородок.
