— А что они хотят?
— Всё проверить, сосчитать, описать, измерить…. Кстати, на Ваших подштанниках стоит клеймо полка?
— Так не бывает, пан плуковник. Вы рассказываете об их служебных обязанностях, но кроме них есть ещё и обычные человеческие желания.
Штоцберг задумался. В его прямолинейные немецкие мозги такая мысль не приходила.
— А может им денег дать? — предложил Бомжик.
— У нас их нет.
— А натурой?
— Что? — ужаснулся плуковник.
— В смысле — подарить им что-нибудь, — поправился пан Фердинанд.
— Я взятки давать не могу.
— Могу посодействовать в переговорах.
— А возьмут?
— Вы видели их рожи? Обязательно возьмут.
Командир полка устало опустился на траву и закурил ещё одну сигарету. И глотая дым наблюдал, как сетник подошёл к штабной палатке и, после недолгого препирательства с часовым, скрылся в ней.
Отсутствовал пан Бомжик недолго, часа полтора или два. За это время Штоцберг успел ополовинить содержимое своего портсигара, прислушиваясь к невнятным звукам, доносившимся до него. Слов было не разобрать, но по интонациям можно догадаться о промежуточных результатах переговоров. Поначалу голос главного ревизора показался недовольным, но потом, после звона посуды, передавшего последний привет от оставшегося в сейфе абсента, тон сменился и стал приветливо-деловитым.
Утомлённый долгим ожиданием и летним солнцем, плуковник даже сладко задремал. Нежный тёплый ветерок, пробирающийся вдоль опушки, приносил запахи масла, бензина, и летнего сортира, отчего кузнечики, облюбовавшие командирский нос в качестве трамплина, неоднократно падали в обморок. Но напряжённые нервы расслабились, переложив всю ответственность на умудрённого жизнью сетника, и ничто не могло нарушить покойный сон командира полка. Разве только пан Фердинанд, который на четвереньках выполз из палатки, поднялся покачиваясь, и по замысловатой траектории отправился докладывать об успешном выполнении миссии. Но подлый муравейник выскочил из травы неожиданно, да так неудачно, что пан Бомжик, споткнувшись, упал на Штоцберга, изобразив двусмысленную позу.
— Ах, пани Мартина, вы такая шалунья! — пробормотал плуковник сквозь сон и открыл глаза. — Сетник, что вы себе позволяете?
— Прошу прощения, — извинился Фердинанд. — У меня и в мыслях ничего не было. Но позвольте, пан командир, какая Мартина? Разве вашу жену зовут не Франтишкой?
— Причём тут моя? Я про вашу…, Впрочем, это к делу не относится. Удалось договориться?
— Так точно, вылет сегодня в девять часов вечера.
