Мальчик на подобные выпады никогда не отвечал, делая вид, что это не имеет для него значения, но я-то чувствовала, как тяжело ему приходится. И чем дальше шло, тем хуже становилось. В итоге мой хозяин замкнулся в себе, отгородился от всего мира. Я видела это, но ничего кроме улыбки у меня его поведение не вызывало. Глупый мальчик. Разве можно затаивать обиду? Больно — кричи, а если хочешь ударить — бей, пока не ударили тебя. Он этого не понимал. Впрочем, его отверженность полностью соответствовала моему плану, поэтому я не спешила вмешиваться.
Как же, оказывается, легко управлять павшим! Главное — только создать нужную атмосферу. Эх, хороший у меня хозяин — далеко пойдет, если, конечно, позволит себя вести.
Однако не все было столь просто и понятно — кое-что меня настораживало в мальчике. Он слишком близко к сердцу принимал все происходящее. Нет, я понимаю, что измененные несколько не от мира сего, но не настолько же!
К пятнадцати годам мой хозяин полностью ушел в свой внутренний мир. Он перестал общаться со сверстниками, да и других людей старался избегать. Только с матерью он оставался прежним общительным и немного наивным мальчиком, а от всего остального мира он словно отгородился. Он стал выбирать самые безлюдные дороги и места, где никогда не собиралось больше двух-трех человек одновременно. Собственно, так он и попал в библиотеку. Мальчик мог часами сидеть за книгами, то переписывая старые угрожающие в любую секунду рассыпаться в пыль фолиант, то переводя на всеобщий очередной том какой-нибудь забытой летописи — его способности к языкам удивляли даже меня. Он зарабатывал гроши, но упорно продолжал трудиться, желая хоть немного помочь матери.
Вот это-то меня и удивляло. Хороший мальчик. Слишком хороший. Что его заставляло вести себя так? Любой другой на его месте первым же делом разыскал сослуживцев отца и попросил бы помочь устроиться в стражу, но только не он. Почему? Где я ошиблась? Ведь мать всегда с любовью и трепетом рассказывала о своем муже, и мой хозяин замирал и жадно ловил каждое слово! Но не пошел тем же путем! Восхищался и все. Странно это.
И еще кое-что действовало мне на нервы: он всегда оглядывался, когда я подходила слишком близко, словно чувствовал. Но это же невозможно! Не может павший засечь меня так рано! Хорошо еще, что пока мне удавалось ускользать от его взгляда. Но надолго ли меня хватит? Мальчик явно готов к инициации, но так не может быть! Я же помню самый ранний случай — двадцать два года. И это была девушка, получившая второй раз в подряд того же раба, что и был!
