— Особый отдел вам, товарищ комбриг, не подчиняется, — не поднимая глаз, повторил Сластин. — Я буду ловить шпионов и предателей среди кого бы то ни было. И мне всё равно кто они будут, казаки или перебежчики.
— Я вижу ты, Сластин, меня не понял, — притворно вздохнул Кутасов. — Ты не в тридцать пятом году, Ваня, и Генриха Ягоды за твоей спиною нет. И Энкаведе тоже нет. И особые отделы подчиняются мне, как старшему группы военных специалистов. Понятно, товарищ военный юрист первого ранга?
— Товарищ комбриг, — дернулся, было, Сластин, но стоявший уже у него за спиной Кутасов резко припечатал его лицом в стол, прямо в зелёное сукно, носом в бумагу, которую он читал.
— Значит так, Ваня, — Кутасов навалился Сластину на шею всем весом, вдавливая его в сукно, — слушай меня, повторять не буду. Лови шпионов и предателей среди перебежчиков, казаков не трогай. Я ведь тебе даже не угрожаю, Ваня. Я предупредить тебя пришёл. Казаки ропщут на тебя и твоих особистов. И ведь я просто не стану за тебя вступаться, когда казаки вас перевешают, а уж что они с тобой сотворят… — Комбриг многозначительно замолчал. — Вот так-то, Ваня. Вот так.
Кутасов отпустил начальника особого отдела и, не прощаясь, вышел из его кабинета.
— Сластин зверствует, — сказал Омелин. — Мытарит каждого перебежчика так, что смотреть страшно. Всё шпионов ищет.
— Ничего, — отмахнулся Кутасов. — От них всё равно толку мало. Всех отправляем на Южный Урал унтерами в Резервный батальон, крестьян с рабочими муштровать. Среди них идейных и политически грамотных нет, как и таких, что останутся с нами до конца. Чуть дело пойдёт не так, они обратно перебегут. Ведь беглым рабочим с крестьянами терять уже нечего, их кроме плетей и виселицы ничего не ждёт, если мы проиграем, вот они и будут драться до последней капли красной рабоче-крестьянской крови.
— Вот теперь и ты меня цитировать начал, — усмехнулся комиссар. Фразочки его, вроде этой про рабоче-крестьянскую кровь, давно уже, что называется, пошли в народ. — Но ты, Владислав, себе врага нажил. Сластин враг очень опасный.
— Здесь Ягоды нет, — покачал головой Кутасов, — и Энкаведе тоже. Чего же мне его бояться?
— Зато осталась его банда из особого отдела, — ответил Омелин. — Да и к тому же Пугачёву он может попробовать втереться, состряпать какой-нибудь липовый заговор.
— Поздно, — хищно растянул губы в улыбке комбриг, — Пугачёв его терпеть не может. Особенно после истории с казаками, которых запытали в особом отделе. Нет. Теперь стоит только Сластину показаться на глаза Пугачёву, как тот отправит нашего особиста на тот свет. В этом плане он нам не опасен. Разве что споётся с Долгополовым.
