Пехоты у нас было мало и командиры её не рискнули вступить в бой на берегах Ая без поддержки кавалерии. Они ограничились обстрелом отступающих за реку пугачёвцев. И хотя Михельсон лично отругал командующего пехотой корпуса капитана Мартынова, громко и матерно, честя его на двух языках — русском и немецком — так что у бывалых матершинников уши в трубочку сворачивались, но тот вести солдат в атаку по топким берегам отказался, выдав в ответ тираду, мало уступавшую той, что обрушил на него Михельсон. В общем, нам оставалось только смотреть на отступающих пугачёвцев.
— Завтра же пойдём на них! — крикнул Михельсон, обращаясь ко всему корпусу. — Завтра же! С самого утра!
Но назавтра, как не кипел раскалённой яростью наш командир, перейти Ай нам не удалось. Слишком много было раненых, царила обыкновенная для таких дел неразбериха, пока решали, кто за кем переправляется, пока выбирали позиции артиллерии для наиболее эффективной стрельбы по тому берегу, — так день и прошёл. Правда за ночь израсходовали почти весь порох и ядра, проводя артиллерийскую подготовку. Так что поспать почти не удалось, по крайней мере, мне. Не смотря на некоторый военный опыт, я так и не научился засыпать под канонаду. Перехватив лишь пару часов перед самым рассветом, я выбрался из палатки, которую делил с Озоровским и нашими денщиками, под звуки трубы, поющей «Подъём». Поглядел на реку, на поверхности её покачивались зацепившиеся за какие-то коряги трупы людей и коней, да какой-то рваный бешмет. Противоположный берег напоминал более всего свежую пашню, настолько сильно была перерыта земля.
Оправив мундир, я направился к лужку, где ночью бродили наши стреноженные кони. Оседлав и взнуздав своего скакуна, я толкнул его пятками, направив к позициям своего взвода. Мы выстроились перед премьер-майором, гарцующим на злом караковом жеребце, то и дело снимая двууглую шляпу, обмахивал ею лицо. День пятого июня выдался довольно жарким.
— Первой переправляется пехота, — в последний раз доводил он до нас план будущей баталии. — Карабинеры моего полка прикрывают её огнём, зайдя до середины в реку в установленных местах. — Глубину ещё вчера промерили саперы, и теперь их командир капитан Самыгин клялся, что конный вполне сможет форсировать Ай в любом месте, ибо река сильно обмелела. — Как только пехота выходит на тот берег и связывает противника рукопашной, кавалерия слёту форсирует реку и атакует врага на флангах. Карабинеры, вам прямой приказ: пропустить вперёд гусар и верных казаков. Первыми бьют они, а уж после вы, — повторил он и скомандовал: — Мартынов, вперёд!
