Когда он вошел, у него возникло странное ощущение, что он когда-то уже бывал здесь. Оглядевшись, он понял, отчего это: квартира была почти такая, как и у той старой синьоры на кампо Сан-Бартоломео, и выглядела так, будто в ней прожили несколько поколений одной семьи. У дальней стены стоял такой же комод, и на зеленой бархатной обивке дивана и стульев рябили те же морские волны. Окна были плотно зашторены — от солнца и от любопытных взглядов.
— Не хотите ли чего-нибудь выпить? — предложила она, явно только потому, что так требовали приличия.
— Нет, спасибо, синьора, не нужно. Только уделите мне, пожалуйста, немного времени. Мне необходимо задать вам несколько вопросов.
— Я знаю, — ответила она и пошла назад, в глубину комнаты. Там она опустилась на один из обтянутых бархатом стульев. Брунетти занял второй стул напротив. Она сняла какую-то ниточку с подлокотника, аккуратно скатала и убрала в карман своего жакета.
— Если вы читали о смерти вашего мужа в газетах, то вы, наверное, знаете, что его обнаружили в несколько необычном виде…
— Я знаю, что его нашли одетым в женское платье, — сказала она тихим пресекающимся голосом.
— То есть вы понимаете, что я вынужден буду задать вам вопросы определенного рода?
Она кивнула и уставилась на свои руки.
После этого вопросы возможны были либо грубые, либо неловкие. Он выбрал второе.
— Есть ли у вас или, может быть, были раньше причины полагать, что ваш муж вовлечен в подобные занятия?
— Я вас не понимаю, — сказала она, хотя чего тут было не понять.
— Я имею в виду ношение женской одежды. — Ну почему бы прямо не сказать — «трансвестит»?
— Этого не может быть.
Брунетти молча ждал продолжения.
— Этого не может быть, — повторила она.
— Синьора, ваш муж получал какие-нибудь странные письма? Может быть, были какие-нибудь необычные телефонные звонки?
— Не понимаю.
— Не беспокоили ли его в последнее время телефонные звонки или письма? Не выглядел ли озабоченным?
— Нет, все было как обычно.
— И, возвращаясь к моему первому вопросу, синьора, вы никогда не замечали, что его привлекают отношения подобного рода?
— С мужчинами? — Ее голос зазвенел от возмущения. И еще от чего-то. Отвращения?
— Да.
— Нет! Мне оскорбительно слышать такие слова о моем муже. Как вы смеете? Я не позволю вам так о нем говорить. Леонардо не был таким. Он был нормальный мужчина.
Ее руки, лежавшие на коленях, сжались в кулаки.
— Пожалуйста, простите меня, синьора. Я всего лишь стараюсь понять, что произошло, и потому вынужден задавать вам вопросы. Это совсем не значит, что я хочу оскорбить вашего мужа.
