— Это не я, не я, — заверещал, срываясь на сип, чиновник. Из его глаз покатились слезы. — Не я-я-я!
— А кто? — ледяным тоном спросил вдруг Железный Феликс. Комендант почувствовал, как дрожь пробежала по всему телу, повеяло холодом. Он задергался, но Дзержинский смотрел него, не отрывая глаз.
— Кто? — повторил он вопрос.
— Я все расскажу. Все что знаю, — заторопился комендант станции и начал рассказывать.
Оказалось, что в городе действительно существует глубоко законспирированная офицерская организация, которая готовит контрреволюционное восстание. Выяснилось также, что связь между заговорщиками и наступающими частями Колчака действительно существует и координирует ее комендант станции Пермь-Два. Кроме него и телеграфиста своей станции, который по ночам иногда отправлял или принимал шифрограммы, наваливший в штаны чиновник, не мог назвать никаких фамилий или адресов, где собирались мятежные военспецы.
— Они меня заставили. Я не хотел. Они сказали, что убьют и меня и всю мою семью, — рыдал теперь уже бывший чиновник.
Дзержинский знаком подозвал одного их сопровождавших его чекистов и, подумав, начал отдавать приказания.
— Вот что сделайте. Срочно найдите в городе семью этого идиота и привезите сюда. Очень спокойно и аккуратно. Также необходимо немедленно найти в городе семью коменданта станции Пермь-Два, но еще более аккуратно и тихо. Их необходимо доставить на станцию Пермь-Два, но после того как я туда приеду. Также приготовьте расстрельную команду и раздайте людям кроме боевых, еще и холостые патроны. Кроме этого необходимо очень аккуратно, например, под предлогом болезни кого-то из телеграфистов, вызвать сюда указанного телеграфиста и доставить его в местный отдел ВЧК. Пускай этот предатель, — Железный Феликс кивнул в сторону чинуши. — Напишет записку, отправьте с ней нашего сотрудника под видом нарочного Предреввоенсовета. Якобы тому нужен телеграфист на пару дней. Главное — все должно быть тихо. Нам нельзя вспугнуть врагов. Выполняйте.
Отдав распоряжения, Феликс Эдмундович повернулся к Колыванову, — Поехали, Демьян, здесь справятся и без нас.
Они направились к выходу.
На станции Пермь-Два все прошло несколько сложнее.
Комендантом был бывший офицер, немолодой, но видимо знатный рубака в прошлом. Поначалу диалога с ним не получалось. Чиновник был спокоен. Он не реагировал ни на обвинения, ни на внешность Колыванова, который стоял рядом и перебирал медицинские инструменты. На Дзержинского же смотрел с плохо скрываемым презрением. Бывший офицер уперся и заявил, что он ничего не знает, и будет жаловаться в Москву, причем Ленину лично. И вообще ничего не скажет, даже если его после этого расстреляют. В это время на станцию привезли его жену, двоих его детей и престарелых родителей.
