— Ну что же, тогда прошу всех на улицу. Идемте, — сказал председатель ВЧК и тихо сказал несколько слов чекисту, сообщившему о доставке родственников.
Выйдя на улицу через запасной выход, комендант, которого сопровождали двое чекистов и Дзержинский, оказались возле какого-то хозяйственного строения станции, возле стены которого поставили привезенных людей.
Дзержинский хмуро посмотрел на коменданта станции.
— Вы должны понимать, что в случае Вашего отказа рассказать нам о заговоре, я отдам приказ о расстреле Вашей семьи.
Однако закусивший удила офицер, лишь еще больше побледнел и промолчал. Феликс Эдмундович окинул его тяжелым взглядом.
— Ну что же, если Вы, сударь, не только не думаете о людях, которые обязательно погибнут от Вашего предательства, но и не жалеете ни себя, ни детей своих, ни родителей, тогда и я не вижу никакого смысла их жалеть.
Дзержинский повернулся к ожидавшему команды чекисту и произнес одно слово.
— Расстрелять.
Сразу после этого, повинуясь знаку Колыванова, перед стоящими у стены людьми выстроилась расстрельная команда из шести человек. Они подняли револьверы и, по знаку Демьяна, открыли огонь по стоящим у стены людям. С комендантом случилась истерика. Самое же странное было в том, что из стоящих у стены, спиной к расстрельной команде, людей упал только один — старик-отец коменданта. К нему сразу бросилось несколько чекистов, и начали приводить в чувство.
В это время комендант бесновался и брызгал слюной, его держали четверо чекистов, еще двое находились рядом на всякий случай. Слова, которые бывший офицер использовал, сделали бы честь загулявшему драгунскому эскадрону.
Дзержинский приказал окатить водой чиновника для успокоения и отвести того в кабинет, потом повернулся к Колыванову.
— Демьян, старик, скорее всего, умер. Наверное, сердце не выдержало. Позови доктора, пусть осмотрит и распорядись отвести остальных в теплое помещение. Они еще пригодятся.
Демьян пошел выполнять указание, а Железный Феликс отправился обратно в кабинет, где недавно начинался разговор.
Мокрый комендант уже перестал орать и грозить чекистам всеми карами небесными. Он, связанный, сидел на стуле, опустив голову, и видимо пребывал в состоянии некоторой апатии. Когда Дзержинский вошел комендант поднял на него полные муки, глаза.
Феликс Эдмундович прошелся несколько раз перед, сидящим на стуле, заговорщиком, а потом остановился.
— Мои люди стреляли холостыми патронами. Ваш отец умер, скорее всего, от разрыва сердца и боюсь, доктор уже ему не поможет. Если Вы мне сейчас же не расскажете все, что знаете о заговоре, я прикажу зарядить один из револьверов боевыми патронами и повторить казнь. Потом еще раз и столько раз сколько понадобится. Мне необходима информация о заговоре и о том, как Вы используете телеграф для передачи сообщений колчаковцам, и я эту информацию получу, даже если мне лично придется разрезать Вас на маленькие кусочки, и Вас и Ваших родственников.
