Достигнутое благодаря этому внутреннее спокойствие император смог использовать, пытаясь ликвидировать хотя бы одно из последствий предательства Морица. Мориц пообещал Франции — за ее поддержку — области Меца, Туля и Вердена. Отвоевать крепость Мец значило сделать первый шаг к возвращению всех остальных.
Как некогда при осаде Марселя, мнения о перспективе на успех разошлись. Вновь зашла речь об осаде. Тот факт, что именно этот город был сам по себе целью, побудил герцога, несмотря на печальный опыт осады и наступление неблагоприятного времени года, поддержать кампанию.
Экспедиция потерпела неудачу. Приготовления длились слишком долго и дали противнику возможность своевременно принять контрмеры. Оборона Меца была поручена молодому Франсуа де Гизу, который проявил необычайные тактические способности. Он приказал убрать из окрестностей скот и припасы, поэтому испанцы с самого начала остались без продовольствия. Взять крепость в кольцо полностью не удалось; в стане испанцев участились вспышки заболеваний, штурм один за другим терпели поражение. В конце концов Альба начал переговоры с Ги-зом, надеясь сломить его угрозами. Когда и это не подействовало, он послал в крепость людей, чтобы те подстрекали богатых горожан сдаться. Однако Гиз разгадал эту хитрость, принял тех, кто выдавав себя за перебежчиков, выказав уважение, и пригласил к столу. Затем, куда бы те ни направлялись, их постоянно сопровождал почетный эскорт, который делал невозможными частные разговоры, а значит, и выполнение замысла.
К Рождеству положение стало безнадежным. Солдаты-протестанты жаловались что герцог Альба ставит их на самые опасные посты, испанцы и итальянцы не выдерживали климата; сам Альба тоже заболел. Он ратовал за отступление, и после того как еще один штурм был отбит, в новом 1553 году оно началось. Защитник Меца Франсуа Гиз оказался единственным противником в жизни Альбы, равным ему в военном отношении.
Осада Меца была последней большой кампанией герцога Альбы в Священной Римской империи. В последующие годы все его внимание было направлено на Италию и Западную Европу. Испания, куда император послал его посте крат кого пребывания в Нидерландах, стала ему чуждой. Он без охоты явился ко двору Филиппа. Враждебность, которую он вызвал во время введения нового церемониала, не утихала. Более молодое поколение деятельно обхаживало будущего короля, а у герцога появилась мысль отойти от политики, что позднее сделал император. Однако честолюбие, жажда деятельности и чувство ответственности по отношению к Карлу, сыну ко торого он должен был служить, заставили его остаться на службе.
