Он решил, что неестественная протяженность его фантастического обиталища говорит о потустороннем происхождении сооружения, построить которое не решился бы ни один вменяемый архитектор. По всей видимости, коридор мог быть каким-то бункером инопланетян, возможно, построенным с целью заманивать в ловушку человеческие существа и проводить над ними изощренные садистские опыты. Да, скорее всего, так оно и было. Едва Славе пришла в голову эта мысль, как он безоговорочно утвердился в ней, от страха потеряв способность сопротивляться доводам своего испуганного воображения. В инопланетян Слава никогда раньше не верил, считая их суеверием такого же толка, что и Лох-Несское чудовище или Снежный человек. Но место, в котором он находился, было столь исключительно неправдоподобным и одновременно столь несомненно реальным, что оно почти наверняка было плодом инопланетного творчества, потому что иначе его существование нельзя было объяснить никакими логическими причинами. Слава стал озираться кругом, пытаясь углядеть скрытые в стенах камеры, через которые за ним, может быть, сейчас наблюдают отвратительные инопланетные существа зеленого цвета (почему зеленого?) с трубчатыми отростками на головах. Но камер нигде не было видно. 'Ну, конечно, — у Славы в голове метались скользкие, трусливые мысли, — дураки они, что ли. Камеры-то наверняка замаскированные'. Ой, как страшно, проскулил он про себя, покачавшись немного на корточках; слова вырвались из него довольно громко, он думал, что выплеснув свой страх в словах, он почувствует облегчение: стенать от боли все же легче, чем переносить ее молча. Тут же в голову полезли глупейшие фильмы про нашествия инопланетян и похищения людей и вызвали новый неимоверный страх, какую-то до сих не испытанную его разновидность, хотя нервы уже, казалось, натянулись, высохли и совсем отмерли от ужаса. Он с дрожью представил, как скользкое уродливое тело со смрадным дыханием стоит за спиной, протягивая к нему щупальца. Вспомнился жуткий список инопланетных агентов с приложением их погрудных портретов, выполненных с ужасающими физиологическими подробностями: черепа, покрытые струпьями, выпуклые стрекозиные глаза, наросшая на теле чешуйчатая броня, чудовищные стальные когти. Книжку эту притащил Леша, в детстве фанат фантастической макулатуры, купив ее в ближайшем киоске. Ребята пририсовали к каждому портрету непотребные детали и переписали все названия заново, так что через несколько лет, случайно обнаружив секретный список в куче других книг, сваленных под Лешиным столом, лопались от смеха. Можно не сомневаться, что именно за это он сюда и попал. Какой дурак! Слава не выдержал и заплакал, не столько от страха, сколько от непереносимого ощущения своей глупости, за которую ему придется теперь расплачиваться жизнью. Он сидел и тихонько рыдал, вытирая спиной серую холодную стену, и ему чудился слабый шум где-то справа, в отдалении, там, откуда он пришел. Слава знал, что это за шум, мучение, вызванное страхом, доконало его настолько, что им на какую-то секунду овладело желание быстрой и безболезненной смерти. Вне себя, он вскочил на ноги и уставился лихорадочным пронзительным взглядом туда, откуда доносились звуки — это как будто были тихие неуверенные шажки и монотонное ритмичное поскрипывание паркета — и увидел метрах в ста в коридорной глубине маленькую человеческую фигурку, подобно ему, пребывающую в состоянии полнейшего смятения.
