Он находился в странном сумеречном коридоре, имевшем почти квадратное сечение; высота потолка составляла около 4 метров, и была приблизительно равна расстоянию между стенами. Коридор был равномерно залит приглушенным дневным светом, какой бывает в большом помещении в пасмурный день. Странность этого освещения заключалась в том, что источника света нигде не наблюдалось, поскольку коридор был совершенно лишен окон. Стены были невыразительного серо-белого цвета и, скорее всего, уже много лет не видели побелки. Пол покрыт узкими короткими паркетными досками, причудливым зигзагом убегавшими вдаль; доски были подобраны всевозможных оттенков, от светло-коричневого до почти черного, но в отдалении сливались в однородную коричневатую массу. Паркет был не нов, порядком истоптан и местами довольно сильно протерт, словно ножками стоявших здесь годами столов или стульев. Доски аккуратно подогнаны под стыки стен и пола, однако плинтуса не были положены. В коридоре было не холодно и не жарко, температура была близка к комнатной. Но наибольшая странность заключалась в потрясающей, ошеломительной длине холла, тянувшегося без конца в обе стороны: Слава водил налево и направо смятенным взором, и постепенно его взгляд унесся вглубь пространства и остановился там, где стены, пол и потолок сливались в одну сумеречную точку, но было это так страшно далеко, что у него от тоскливого ужаса снова сжалось сердце.
Он сидел, прижавшись к стене и не смея даже вздрогнуть. Первым его чувством в новом обиталище, после того, как он немного пришел в себя, была полнейшая беспомощность. Бедный Слава всеми клетками тела вдруг ощутил, что совершенно беззащитен перед нападением какого-нибудь адского чудовища, подобными которому коридор, наверняка, кишел кишмя: повстречайся он с каким-нибудь зверем, вроде бесновавшейся на потолке ящерицы, бежать было бы некуда. В коридоре не наблюдалось ни спасительных отверстий, ни дверей в стенах, в которые можно было бы войти, ни окон, в которые можно было бы выпрыгнуть, ни потолочных или напольных люков. Страшное, удушающее, клаустрофобное место. На некоторое время предавшись трусливым размышлениям, Слава преисполнился безнадежной уверенности в том, что здешним хищникам, если они, конечно, имелись, не нужно ни окон, ни дверей и ни люков, чтобы стать невидимыми для своей жертвы: наверняка, они знают смертельные, скрытые от человеческого глаза ловушки, около которых умеют затаиться так искусно, что даже самый наметанный глаз не сумеет их заметить. Такие безрадостные мысли, порожденные страхом, который усугублялся известной склонностью преувеличивать все то, что скрыто от нашего взгляда, довольно быстро довели Славу до утери последних остатков мужества; он спрятал голову в колени и сжался всем телом, монотонно поскуливая от страха.
