Они проехали мимо крааля панамолей, притихшего и безлюдного, и вскоре увидели на опушке леса небольшую группу людей. Машина остановилась, и к ней подошел шеф «алмазной полиции» Бирс. Он молча пожал руки полицейским и жестом пригласил их следовать за ним.
Африканец с курчаво-черной головой, одетый в выцветшие синие джинсы и клетчатую рубашку, лежал навзничь, широко раскинув руки и ноги. Он был вспорот от пупка до горла, словно бритвой, и по его выпущенным кишкам ползали слепни и зеленые мухи.
Ламбер нагнулся над ним, и ему достаточно было беглого взгляда, чтобы убедиться, что у бедняги вырваны и сердце и печень. И тут он почувствовал характерный запах горелого дерева, смешанный со слабым запахом спирта. Он встал на колени, обнюхал лицо покойного и внимательно посмотрел в его незрячие, неестественно расширенные зрачки.
— Это ритуальное убийство, — сказал он Сандерсу, поднимаясь. — Но панамоль был пьян, точнее — смертельно отравлен: от него несет метиловым спиртом.
— Вы не ошибаетесь, Ламбер? Может, он запивал сорговую водку пальмовым вином?
— Нет, капитан. Тогда бы от него пахло ячменным настоем, а от него несет горелыми чурками.
Сандерс посмотрел в сторону крааля, а потом перевел взгляд туда, где за бамбуковыми зарослями стоял дом Шаве.
— Потому он и отклонился от прямого пути, Ламбер? — спросил он.
Ламбер прекрасно понял намек капитана: африканец мог достать метиловый спирт только в доме Шаве, Но не стал поддерживать его подозрение.
— Я не знаю, каков был его путь, — сказал он официальным тоном, — но отклоняться он мог и по другой причине.
— По какой же?
— До того, как его убили, он ослеп. Сандерс внимательно посмотрел на врача.
— Да, Ламбер, — сказал он в раздумье, — тогда вы правы — это действительно древесный спирт.
Он отошел к жителям крааля, которые охраняли труп от хищных птиц, и узнал от них, что звали убитого Макиуда, что работал он в синдикате промывальщиком, и что вчера вечером он вместе со всеми вышел с территории прииска. Больше его никто не видел.
— А не мог он по пути зайти в дом Шаве? — спросил Сандерс. Панамоли как-то странно переглянулись и стали медленно расходиться.
Постойте! — Сандерс успел схватить за руку замешкавшегося старика. — Так, значит, он мог зайти к Шаве?
Старик испуганно оглянулся на удаляющихся односельчан и, вытянув шею, тихо сказал:
— Нет, маса. Панамоль боится Шаве. Он не ходит к нему в дом.
— Потому что Шаве — ла-джок? Он тал, который танцует ночью?
