Я долго думал над природой нашего мужицкого юмора, сопоставлял его с юмором соседей, тех же поляков и украинцев — и постоянно возвращался к тому, с чего начинал: единоличие. Хуторянская психология неизбежно сводила все рассуждения человека, молодого и старого, к одной особе — к себе, любимому. Встретился человеку святой на дороге — а какую из этого можно иметь выгоду? Может, святой этот вспашет ему поле, чтоб доброе жито выколосилось? Или хотя бы золотовку даст, чтоб заглянуть в корчму?.. Самой типичной шуткой о нашем мужике я считаю вот эту.
Стоит мужик и задумчиво смотрит, как горит его гумно. А оно хорошо горит, с треском, диво ли — весь урожай в гумне, жито, пшеничка, овес, ячмень, горох. Даже немного гречки было, ишь как гречневой кашей припахивает. Мужик смотрит, лезет в кисет за табаком — хоть закурить без кресала, вон как угольки стреляют, — и вдруг поворачивается к соседу, который, конечно, стоит рядом, сочувствует:
— А, Микола? Но ведь и мышей, скажу я тебе, ляснуло!
И в этом весь он, мужик-хуторянин. Осмотрелся, оценил, прикинул — и нашел-таки для себя наибольшую выгоду. Щемило, видно, сердце, когда слышал он в гумне мышиную возню. День и ночь грызли, паразитки, зерно, жрали, как не в себя, — нехай вот теперь погрызут.
Таким образом, с психологическим моментом в белорусском юморе мы разобрались. Вторая же его особенность, которая тоже сразу бросается в глаза, это то, что он рождается из ничего. На что нам что, когда у нас вот что. Что что? Да то самое. Непонятно? А с этим, простите, уже ничего не поделаешь. Так, дак так, не так, дак поменявши. Дошло? То «что» меняется на это «что».
Опять не ясно?! Объясню на пальцах. Например, есть два абсолютно разных живых существа: конь и свинья. Наверно, доводилось видеть? На конях сотки распахивают, бульбу возят, дрова, сено. Свиньи же в закуте хрюкают, перед колядами из них колбасы, пальцем напиханные, делают, окорока, может, кто-нибудь и пробовал. Так вот, конь и свинья. Наш мужик, тот самый хуторянин, подойдет к любому городскому человеку и растолкует: что конь, то не свинья.
По-моему, разобраться можно. Конь большой, ноги длинные, хвост, грива, ест траву и ячмень. Свинья толстая и на коротких ногах, хвостик баранкой или завитушкой, как кому нравится, ест все, что выковыряет из земли лычом. Конь ржет, свинья хрюкает либо визжит. Наш мужик поднимет палец вверх и скажет: что конь, то не свинья.
Из этого же «ничего» родилась и такая вот поговорка: что два, то не один. Кое-кто, услышав ее, начнет объяснять: мол, имеется в виду брак, рождение семьи. Два человека, сначала просто хлопец и просто девка, чуть позже муж и жена, пара, объединение которых освятил Господь, в сравнении с одним человеком, даже самым умным и самым красивым, приобретают новое качество, которое ставит их выше одного человека (выше одного хуторянина!). Пара выше единицы. Категорически с этим объяснением не согласен. Мой пращур, тот самый белорус, который впервые доказал себе и всему свету, что два — это не один, как раз и имел в виду отличие цифры «два» от цифры «один». Что два, то не один, и делайте что хотите, только оставьте человека в покое. Первобытный примитивизм? Ну и пусть, когда-нибудь ведь мы должны вернуться к себе первобытному…
