Компьютера в квартире Василия Полупалова, как нетрудно догадаться, не водилось, поэтому дядя Семен, Егорка и Леонид Витальевич, ожидая возвращения загулявшего Василия, по старинке коротали время за картишками. В павильоне шепталась незримая обслуга. Голосов они старались не повышать — и не потому что боялись разбудить обитателей реального мира. Даже если какой‑либо звук проникнет сквозь стекло, мы его все равно не услышим, поскольку в зазеркалье он имеет совершенно иную природу. (Бряцание холодного оружия, якобы, напугавшее Борхеса, — видимо, не более чем поэтический образ.) Просто за трепотню на рабочем месте может влететь от распорядителя. Да и от персоналий тоже.
— А я вот по деревне скучаю… — признавался со вздохом кто‑то из невидимых тружеников. — Ночью, в пруду… Бывало, звездочкой пошевелишь, так она задрожит вся, отзовется… А кругом‑то, братцы вы мои, тишь… Луна еще не вставала… На небе — ни облачка… Благодать…
— Ну вот и оставался бы в пруду! Чего ж ты в зеркало‑то полез?
— По культуре, братцы, истомился, по культуре! А теперь вот гляжу на бутылки эти пустые, на занавески нестираные — и такая подчас тоска берет… Что я вообще отражаю! Эх…
— Эй, там, в павильоне! — сердито сказал Егор, которому на сей раз сильно не везло с картами. — Потише можно?
В серебристо‑серой коробке испуганно замолчали, потом свели голоса до мышиного шороха и зашушукались снова:
— Вам, городским, этого не понять… К вам и луна‑то в лужи не заглядывает… Одни фонари…
— Ну ты насчет луж — полегче… Я, если хочешь знать, вообще не из лужи…
— А откуда? Из гидранта, что ли?
— Выше бери! Из бассейна перед бывшим обкомом. Колоннаду отражал… Причем когда! При Андропове! Это тебе, кореш, не звездочками в пруду шевелить! Знаешь, какая ответственность? Чуть исказишь колонну — смотришь, а вокруг бассейна уже из КГБ ходят, к отражениям приглядываются… Того и гляди, воду сменят… с тобой вместе…
— Да уж… — отозвались, покряхтев. — При Андропове с этим было строго… Зато и порядок был…
— А то!
— Вы заткнетесь там или нет? — повысил голос Егор.
— Да что мы вам, мешаем, что ли? — плаксиво спросили из павильона.
— Думать не даете…
— А чего думать, если играть не умеешь?
— Ох, вы у меня дождетесь! — пригрозил Егор, и обслуга примолкла вновь.
Близилось утро. Праздно блуждающих персоналий наблюдалось заметно меньше. Из соседнего, накрененного под углом в сорок пять градусов павильона, располагавшегося чуть ли не над головами играющих, уже доносился бодрый, как из репродуктора, голос тамошнего распорядителя:
