Но год прошел, и звери разбрелись,
И страхи постепенно улеглись.
Страж времени, стоящий возле врат,
Сорвав замок, открыл заветный клад.
И люди вскоре, смелость обретя,
На место заповедное придя,
Узрели, что средь высохшей травы
Белеют кости, пусты и мертвы.
И по наитью, внутренним чутьем
Меджнуна угадали в прахе том.
Молва по всей Аравии прошла,
И о влюбленных память ожила.
К святилищу проторена стезя,
Там собрались родные и друзья.
И, присмотревшись, стали причитать,
И на себе одежду разрывать.
Его останки в траурной тиши, —
Ракушку без жемчужины души,
Очистили, слезами оросив,
И мускусом, и амброй умастив.
Сам прах его благоуханным был,
Дыхание любви он затаил.
Все сокрушенно плакали о нем,
Слезами Кейс омыт был, как дождем.
Подняв благоговейно на руках,
Земному праху возвратили прах.
И рядом с той могилой погребли,
Где вечным сном спала его Лейли.
Исчезло осужденье навсегда, —
Им в мире спать до Страшного суда.
Покоиться в обители одной,
В тишайшей колыбели земляной.
А в память об ушедших, говорят,
Вокруг могил чудесный вырос сад.
Он расцветая в укор садам иным, —
Приют для тех, кто любит и любим.
И каждый, кто страданьем истомлен,
Придя сюда, был тотчас исцелен.
Касался он надгробных плит рукой —
И обретал отраду и покой.
Не покидал священный тот цветник
До исполненья чаяний своих.
