Царапала себе лицо и грудь,
Когда ушел он в свой последний путь.
Шипами проколола я глаза,
Плащ траурный мой был, как бирюза.
И слезы я, как дочь, над ним лила
И весь обряд печальный соблюла.
Но робость не сумела победить —
Тебя я не посмела навестить.
Здесь в жизни бренной путь влачу земной,
Душой нетленной я с тобой, родной.
Возлюбленный, я знаю, ты чуть жив,
Будь, умоляю, многотерпелив.
Земная наша временна юдоль,
Со временем поладь, смиряя боль.
Прикрой глаза, мой плачущий бедняк,
Чтоб над слезами не смеялся враг.
Будь мудрым и тоску превозмоги,
Чтоб над тобой не тешились враги.
Там, где весной бросали зерна в грязь,
Стеной шуршащей нива поднялась.
Забудут все, что пальмы ствол шершав,
В корзины сладких фиников собрав.
Шипами стебель розы окружен,
Настанет срок — распустится бутон.
И не горюй, что нет друзей вокруг,
Я — друг твой верный, беззаветный друг.
Не жалуйся на то, что одинок,
Друг одиноких и заблудших — бог.
В слезах, как туча, утопаешь ты,
Как молния, свой дух сжигаешь ты.
Отец ушел, но жизнь продолжил сын,
Рудник иссяк, но найден в нем рубин».
Меджнун прочел письмо, зарделся он,
Как розы расцветающий бутон.
«О мой аллах, о господи!» — твердил,
От радости в себя не приходил.
И новых сил почувствовал исток, —
Жизнь возвратил божественный листок.
Он вестника в своих объятьях сжал,
Благоговейно руки лобызал.
Вдруг спохватился: «Как писать ответ?
Коль нет бумаги и калама нет?»
Мгновенно, с расторопностью писца,
Гость, вынув из походного ларца
Калам, бумагу и пузырь чернил,
Меджнуну их почтительно вручил.
Из-под калама строчки полились,
Тончайшими узорами сплелись.
Слова, как ожерелье, он низал,
О пережитом горе рассказал.
Ответное письмо вложив в ларец,
В обратный путь отправился гонец.
Как вихрь пустыни, скрылся он вдали,
Спеша вручить послание Лейли.
И обмерла она, письмо схватив,
Его листы слезами оросив.
