Узнав о мире, яростью ведом,
Меджнун помчался на коне гнедом.
Упрек его вонзился, как клинок:
«Влюбленным ты воистину помог!
Хвала тебе — обет сдержал сполна!
Невелика ему, видать, цена!
Ты потрясал воинственно мечом,
Чтоб оказаться после ни при чем.
Не ты ли клялся, важен и хвастлив,
Что будет связан и наказан див,
Что конь помчится, словно ураган,
Что захлестнет любого твой аркан?
Святой обет нарушив, на беду,
Ты у врагов пошел на поводу.
Тот, кто врагом был только на словах,
Теперь меня готов втоптать во прах.
Дверь, пред которой я молиться мог,
Ты предо мною запер на замок.
Спасибо, друг, все чаянья мертвы,
Я луком стал, лишенным тетивы.
Нить дружбы оборвав, победе рад,
Конь сделал королю и шах и мат.
Пастух стрелу на волка навострил,
Но в пса сторожевого угодил.
Хоть ты за благородство вознесен,
Но на поверку — праздный пустозвон!»
Насмешкой уязвленный Науфал
Меджнуну так резонно отвечал:
«Увидев, что победа не близка,
Мои немногочисленны войска,
Я хитростью решил врага отвлечь
И до поры упрятать в ножны меч.
Я кликну клич — на зов со всех сторон
Придут бойцы из родственных племен,
На ишаков я снова двину рать,
С дороги нашей их клянусь убрать».
И на призыв Медина и Багдад
На помощь за отрядом шлют отряд.
Со всех краев спешат на ратный сбор,
Чтоб разрешить в бою кровавый спор.
И ночью, от горы и до горы,
Заполыхали заревом костры.
