Мало…
Повертев зажигалкой, сунул обратно.
Бездумным взглядом я бродил по нависшим над землей облакам.
Я заметил, как во мне появилось что-то странное. Смутно знакомое чувство, терзающее душу… или то подобие, что имеется у таких, как я. Иногда сдавливает грудь, заставляет останавливаться сердце, а иногда доставляет боль. Оно сильно как ненависть, притягательнее, чем месть и связывает, как привязанность… и как раз последнее — наиболее сильно в этом чувстве…
Я испытывал такое раньше, десять лет назад. На день рождения в качестве подарка мне преподнесли маленького, серебристо-серого щенка, в последствии оказавшегося волчонком.
Откуда я знал, что он волчонок?
Я почувствовал это. А своим чувствам я доверяю.
Так меня учила Мирана…
Я назвал его Локи. Помню, тогда это существо стало мне чем-то вроде семьи, которой никогда не было. Я забросил занятия и все свободное время проводил рядом с ним. Счастливейшие три месяца…
Однажды, встав пораньше, я как обычно пошел навестить Локи. Он жил в загоне, рядом с лошадьми.
Я уже планировал, как мы проведем день, но планы разрушились в один миг, едва я открыл дверь. Мой щенок лежал на полу в луже алой, как росчерк краски на мокром полотне, крови.
Он был еще жив.
Я на мгновение застыл, а потом бросился к нему. Увидев меня, Локи попытался встать, но не смог и повалился обратно. На белоснежной когда-то груди пузырилась кровь — кто-то пробил ему легкие. Ему было больно…очень больно. Я прочел это в его подернутых дымкой приближающейся смерти глазах.
Он не скулил, цепко смотрел мне в глаза, словно прощался навсегда. Хотя так оно и было.
По щекам катились слезы, первые слезы в моей жизни. Невыносимо смотреть, когда на твоих руках умирает дорогое тебе существо. Ничего не можешь сделать… только видеть, как с каждым выдохом из него утекает жизнь… просто наблюдатель.
Из груди Локи вырвался судорожный хрип. Я осторожно погладил его, пытаясь хоть как-то утешить. Как же я хотел тогда избавить его от боли, забрать ее себе. Пусть я мучился, мне плевать на себя, но он бы больше не страдал…
Издав еще один хрип, переходящий в бульканье, он стал сучить лапами… и через секунду так и застыл, изломанный в последней агонии. В остекленевших глазах я видел свое отражение.
Я отскочил в сторону, не в силах более смотреть в них.
Локи… смешной, веселый Локи — такой, каким я его знал, сейчас превратился в сломанную игрушку.
Я словно находился во сне.
Дыхание стало тяжелым, громким, движения заторможенными, словно мир замедлил свой бег, но на самом деле двигался медленно я. Руки были покрыты скользкой пленкой застывающей крови.
