Вот говорят: ему было так стыдно, что он готов был сквозь землю провалиться. Я бы с удовольствием провалился сквозь пол, чтобы очутиться этажом ниже и не видеть обиженного Льва Семёновича.
— Яснее быть не может, — повторил учитель. — У нас был длительный перерыв в занятиях. Сперва хворал я, потом болели вы. Произошла, как говорят спортсмены, растренировка.
Я кивал, соглашаясь с каждым его словом.
— И этот длительный перерыв привёл к тому, — продолжал, воодушевляясь, Лев Семёнович, — что ученик совершенно забыл всё, чему его учили.
Я поднял голову и посмотрел на учителя. Что он хочет этим сказать?
— Значит, — радостно объявил Лев Семёнович, — знания ученика были поверхностными, им не хватало глубины. А кто сему виной? Естественно, учитель, то есть ваш покорный слуга…
Не вставая, Лев Семёнович развёл руками и склонил голову.
— Нет, не вы, — вырвалось у меня.
Лев Семёнович мягко улыбнулся:
— Молодой человек, вы славный мальчуган. Вы бесконечно добры ко мне, но долгие годы жизни научили меня, не страшась, смотреть правде в глаза.
— Я вам сейчас расскажу всю правду, — я решил, будь что будет, открою учителю, как стал обманщиком.
— Не утешайте меня, молодой человек, — не дал мне говорить учитель.
Лев Семёнович поднялся и достал с книжной полки томик, на котором золотом сверкали английские буквы.
— Это моя любимая книга — Шекспир, — воскликнул учитель. — Я не расставался с ней нигде, куда ни забрасывала меня судьба. Позвольте мне, молодой человек, на прощанье прочитать вам монолог Гамлета, принца датского, из трагедии Уильяма Шекспира. Я хочу, чтобы вы унесли с собой музыку и красоту великого творения…
Лев Семёнович раскрыл книгу, откинул немного назад голову и прочитал первую строчку:
— То be or no to be…
"Быть или не быть…" — перевёл я, но больше переводить не мог. Потому что был захвачен тем, как читал учитель. А он читал так, как никогда ещё не читал. Слова сверкали, смеялись, плакали, сталкивались друг с дружкой, взрывались, разили наповал, погибали, воскресали и снова звали на бой.
Когда чтение окончилось, я долго не мог опомниться. Учитель закрыл книгу и молча стоял, держа её в руке.
Наконец я поднялся и спросил:
— Я пойду?
— Да, да, разумеется, — очнулся и Лев Семёнович.
В прихожей учитель помог надеть мне пальто и поинтересовался:
— Могу я вас, молодой человек, попросить об одном одолжении?
— Я сделаю для вас всё, — выпалил я.
— Спасибо, — улыбнулся одними глазами Лев Семёнович. — Спросите, пожалуйста, у бабушки, в какой день и в котором часу она могла бы меня принять.
