В ту же минуту лохматая голова Гороха показалась в окне. Он что-то жевал.
Я помахал ему рукой.
— А, это ты! — крикнул Горох. — Сейчас спущусь.
— Я согласен, — сказал я, когда Горох подбежал ко мне.
— Молодец, Валерка, — от радости просиял Горох. — Дай пять.
Мы пожали друг другу руки.
— Поезд идет в 8.30, - сказал Горох. — Не проспишь?
— Нет.
— Будь здоров. Поесть захвати с собой. Понял?
— А зачем портфель взял? — спросил меня Горох на вокзале. — На сегодня уроки отменяются.
— Просто так, — я помахал портфелем. — Чтобы мама не заметила, ей сегодня на вторую смену.
— Конспирация, — захохотал Горох. — Не дрейфь, ледоход стоит того, чтобы школу пропустить. А к вечеру вернешься, мать ничего и не узнает.
Денег на билет нам хватило только "туда".
— Назад "зайцами" поедем, — не унывал Горох. — Умеешь "зайцем" ездить?
— Умею, — соврал я.
В троллейбусах я катался иногда бесплатно, а в поездах еще не случалось.
Вагон оказался очень старенький, все в нем дребезжало и стучало.
У Гороха было отличное настроение. Он мурлыкал "Черного кота" и то и дело выглядывал в окно.
— Посмотри, денек-то какой, а? Золотой денек… Просто не денек, а воскресенье!
Меня тоже увлекла наша поездка.
Я забыл, что должен сейчас сидеть в школе и слушать объяснения учителей. Я глотал воздух, как газированную воду, и у меня щекотало в носу. А Горох говорил без умолку:
— А ты не хотел ехать, а?
Когда мы сошли на станции, первое, что я увидел, было небо. Оно было огромным и голубым. Я никогда его таким не видел. Дома мне в городе мешали его увидеть таким или что другое, но только я стоял, задрав голову, и глядел на небо, пока глаза не устали.
— Пошли на реку, — позвал меня Горох.
И мы по вытоптанной тропинке зашагали к реке.
Горох шел впереди и кричал:
— Гляди, березки какие белые!
— Гляди, снег какой синий!
Я только успевал вертеть головой. И вдруг Горох сказал: "Тихо", — и замер. Остановился и я.
— Слышишь? — спросил он шепотом.
Я кивнул. Где-то впереди и внизу слышался шум, треск, как будто десятки грузовиков буксовали на одном месте. Или как будто слоны огромным стадом, бок о бок, пробирались по ущелью.
Мы выбежали на обрыв. И я увидел ледоход. Льдины плыли, как десятки еще не загорелых пловцов. Река казалась огромной.
— А?! — кричал Горох. — А?! Видишь?
Я не знаю, сколько мы стояли, наверно, очень долго, потому что я замерз.
— Давай походим, — сказал я Гороху.
— Озяб? — спросил Горох.
— Немного, — сказал я.
Я уже давно заметил, что Горох начал говорить странными для него словами — "озяб", "золотой денек". И вообще мне казалось, что со мной другой человек, а не Горох.
