— Я из окна тебя заметил, — улыбался Горох. — Смотрю, человек ходит один, скучает, дай, думаю, развеселю его.
Я молчал. Я смотрел на него и молчал. Он тоже затих.
— Валерка, — вдруг сказал он, — ты видел когда-нибудь ледоход?
— Видел, — нехотя ответил я. — В кино.
— В кино я и слона видел, — презрительно фыркнул Горох. — А настоящий ледоход, когда льдины одна на другую лезут и такой шум и треск стоит…
— Нет, не видел, — сказал я.
Горох меня сегодня удивлял. Я никогда не думал, что он может восторженно о чем-нибудь говорить.
— Так поехали посмотрим. Завтра утром, — наседал на меня Горох.
— Мне же в школу, — нерешительно протянул я.
— Один день и пропустить можно, — не отставал Горох. — Ну? Ну, решайся.
Я покачал головой.
— Нет, не могу. Пока.
— Не думал, что ты такой маменькин сыночек, — крикнул мне вдогонку Горох.
— Ладно, поговори, — не оборачиваясь, проворчал я.
Ночью мне снилось, как плыли по реке льдины, как они лезли одна на другую, и такой шум и треск раздавался, что я проснулся. За окном надрывался бульдозер. Он разравнивал площадку — напротив нас собирались строить новый дом.
В классе плясали солнечные зайчики, и все ребята глядели в окна. А на переменах классы пустели — даже зубрилы выбегали во двор.
Вокруг Иры на каждой переменке собирались девчонки:
— А что дальше?
— Ему так долго хлопали, забросали всего цветами…
— Этого толстого, с бакенбардами? — мимоходом спросил я.
— И совсем он не толстый, — обиделась Ира. — Откуда ты это взял?
— Ладно, — отмахнулись от меня девчонки. — Что он еще спел?
Я направился к Семке.
— А какие у тебя впечатления?
— Ты знаешь, — Семка радостно завертел головой. Иногда мне казалось, что в порыве восторга он может повернуть голову на 360 градусов. — Ты знаешь, звонок, который звенит в нашей школе, сделали сами ребята. Звонок соединен с часами, и как только время подходит к переменке или уроку, раздается — дзинь! И все автоматически. Ему уже десять лет, этому звонку, а он еще ни разу не ломался.
— Очень интересно, — зевнул я. — И сегодня ты туда?
— Ага, — сказал Семка.
Я повернулся и пошел в класс.
Семка догнал меня.
— Может, и тебе записаться в кружок?
— Нет. Степан Александрович не пустит. Да я и сам не хочу.
Вечером я снова был на Гороховой улице. Прошел один раз мимо фонаря, второй раз. Горох не появлялся. Глянул на окна его квартиры — светятся. Может, Горох дома?
Тогда я вспомнил, как вызывали Гороха его приятели. Я заложил два пальца в рот и свистнул.
