Здесь, наверное, мыши завелись, — буркнул Шериф. — Только что я слышал какой-то писк.
Адмиральша, гордо отбросив со лба белокурые локоны, громко хлопнула за собой дверью. А в зале тем временем стоял дикий шум.
Ура! Ура! Ура! — закричали "Красно-белые", приветствуя своего.
Давай! Давай! Жми! — заорали "асторианцы", когда папаша Куленкамп приподнял канат и пропустил в свой угол Петера.
Ринг свободен для первого раунда! — объявил голос из громкоговорителя. И сразу прозвучал гонг.
Конни! Конни! — подбадривали своего "Красно-белые".
И действительно, светловолосый парень сразу бросился в атаку. Петер вовремя уклонился от удара, иначе не спастись бы ему от молниеносного правого хука.
— Вот здорово! — воскликнул господин Винкельман и выпустил воздух из легких с таким шумом, как будто кто-то проколол шину.
Поединок развертывался стремительно. "Красно-белый" наращивал темп. Казалось, он намерен решить исход состязания уже в первом раунде.
Оба боксера были одинакового роста и сложены, как близнецы. Но светловолосый был более подвижен: когда Петер нацеливался, чтобы нанести удар, тот, пританцовывая, моментально отскакивал в сторону и миг спустя сам наносил удар. Когда прозвучал гонг, оба мальчика, тяжело дыша, разошлись по своим углам. Маленький Хорст Бушке просунул между канатами скамеечку, и Петер сел. вытянув перед собой ноги. Папаша Куленкамп поднялся к нему на ринг и стал массировать ему грудную клетку и ноги.
— Можете открыть глаза, — сказал господин Винкельман фрау Пфанрот. — Сейчас перерыв.
Она, конечно, не решилась сесть спиной к рингу, это выглядело бы слишком странно. Поэтому при первом же ударе гонга она просто закрыла глаза: эффект был тот же, но поведение ее никого не шокировало.
— Дышит, как паровоз, — констатировала фрау Пфанрот.
Гонг возвестил о начале второго раунда.
Все не так страшно, как вы думаете, — успокоил ее господин Винкельман.
Ладно, я попробую, — ответила фрау Пфанрот и решила сидеть с открытыми глазами.
— Ура! Ура! Ура! — орали "Красно-белые".
Блондин опять атаковал. Он был еще быстрее и подвижнее, чем в первом раунде. Туловище его вертелось, как резиновое. Кулаки работали не переставая.
— Конни! Конни! — кричали болельщики "Красно-белых", заражая весь зал.
— Давай! Жми! — вопили "асторианцы".
Один только господин Винкельман выкрикнул:
"Петер! Петер!" И вдруг онемел: сидевшая рядом с ним фрау Пфанрот во всю мочь закричала:
— Хук! Хук давай!
Последовал хук. Но нанес удар, к сожалению, блондин, и Петер пошатнулся. На секунду он даже упал на канат. Теперь в зале стоял настоящий бешеный рев: "Конни! Конни!" — подбадривали болельщики блондина. Похоже было, что Петер уже не оправится.
