— Скажи… а твой командир никогда не предлагал вам слетать на свободную охоту? — вдруг резко сменил тему особист.
— Нет, — покачал головой лейтенант. — Нам ведь нельзя. А когда мы при том налете поднялись, чтобы спасти самолеты, он так и вовсе потом наорал на нас…
— И что говорил?
— Что нам не следовало вступать в бой. А за спасенные самолеты сказал спасибо.
— А откуда ты узнал, что вас бомбить будут? — допытывался особист. — Не бомбили же раньше…
— При нас не бомбили. Но раньше, еще до приезда, налеты бывали. Вон, ангары видите?
— Ну и чего дальше было?
— Ну, я вернулся с тренировочного полета, дрючу курсанта, Вася взлетать готовится, — и тут вдруг сирена, вьетнамцы забегали, перехватчики взлетели… все, думаю, амба…
— А пленки ФКП ваши где?
— Проявляются, товарищ майор. Там сложная технология, проявка много времени занимает…
Проявка пленок фотокинопулеметов действительно была сложным делом, но длилась отнюдь не несколько дней. Впрочем, майор этого не знал, и потому сказал:
— Ладно, лейтенант, свободен…
Летчиков еще несколько дней допрашивали, силясь выявить нестыковки в их показаниях, — но в конце концов оставили в покое. Допросили и техников, и вьетнамских офицеров. Те сообщили детали, в целом подтверждавшие рассказанное летчиками, и особистам пришлось успокоиться. Ограничившись строгим выговором капитану и технику, они улетели в Ханой. Хваленский, провожая взглядом их вертолет, облегченно вздохнул:
— Кажется, обошлось… Ашот, пленки проявили уже?
— Проявили, — ухмыльнулся лейтенант. — Пойдемте, посмотрим…
В сборочный цех притащили киноаппарат, а на стену повесили белую простыню; потом Ашот, исполнявший роль киномеханика, вставил в проектор первую бобину с пленкой.
— Туши свет! — скомандовал он.
В ангаре стало темно. На экране замелькали черно-белые небо, земля и самолеты. Восхищенные зрители воочию увидели пуск ракеты и разваливающийся после ее попадания «Фантом». Потом экран перечеркнули прерывистые дымные пунктиры пушечных очередей, — и от появившегося в кадре американского самолета стали отлетать куски обшивки.
— О, это ж я стрелял! — удивленно воскликнул Ашот.
Еще одна очередь, на этот раз с другого ракурса — и «Фантом», разваливаясь на куски, пошел к земле. Фильм закончился, и все зааплодировали. Хваленский шутливо поклонился, а потом негромко сказал Ашоту:
— Завтра ты будешь вести у вьетнамцев занятия по применению оружия. Покажи им этот фильм. Пусть посмотрят, что «Балалайка» умеет.
