громко бухало, а о том, что происходило в других частях тела, он даже боялся
думать, чтобы все не испортить, как с Прониной в первый раз.
Когда дело дошло до брюк, он не выдержал и спросил:
— Ты глаза закрыла?
— Неужели ты стесняешься?
— Почему-то.
— Тогда не волнуйся, я их еще не открывала.
Он разделся, забрался к ней под плед и робко обнял ее хрупкое горячее тело. Она
выпрямила ножки и придвинулась ближе.
— От тебя пахнет лавандой, — прошептала в самое ухо, — ты знаешь, как пахнет
лаванда?
Ее нога медленно легла ему на бедро, открывая…
Он тихо застонал.
— Ева, стой…
— Почему?
— Поговори со мной.
— О чем?
— О чем хочешь. Мне нужно отвлечься, а то я не успею ничего сделать…
Женя захихикала ему на ухо.
— Тогда вся кровать будет мокрая, и я буду мокрая, и нам надо будет стирать
простыни в ванной.
— Да, и купать тебя.
— Ничего страшного, можно еще раз попробовать.
— Откуда ты все знаешь?
Я просто разговариваю с тобой, как ты просил. — Прошептала она и в тот же момент
он почувствовал, что…
Ее обжигающее тепло сдавило его со всех сторон… Какая-то древняя сила заставила
двигаться навстречу… Он перевернул ее на спину, ее ноги тут же послушно обвили
его, прижимая еще сильнее… Остановиться было уже невозможно и он поддался ритму.
Только не сейчас, не так скоро, слишком хорошо, чтобы так быстро закончилось…
Нужно думать о чем-то другом, отвлечься… Боже, ну о чем же можно думать в такую
минуту! Он открыл глаза. Ее лицо… вздрагивающие приоткрытые губы… голубая жилка
на шее… Жаркая волна прокатилась по его телу и… вдруг произошло нечто странное.
Глаза Женьки распахнулись широко-широко, она судорожно вдохнула и выгнулась,
полностью вбирая его в себя.
Что с тобой, тебе больно?! — испугался он и попытался выйти из нее, но Женька
сжала его ногами, не давая даже двинуться. Его будто окатили ледяной водой. Он
подумал, что она задыхается и от этого так бьется.
— Ева, что…
Кошмар длился всего несколько секунд, но Герке показалось, что прошла вечность,
прежде чем она ровно задышала и в глазах появилось осмысленное выражение. Что
— то изменилось в ее лице. Как будто она только что проснулась и не может понять,
где находится.
Женька разжала ножки, осторожно отползла от него и безо всякого стеснения
уселась по-турецки. Герка настороженно следил за выражением ее лица. Казалось,
ее ударили чем-то тяжелым и она никак не придет в себя. Какое-то время девочка
сидела неподвижно, пустым взглядом глядя в пространство, потом вздрогнула,
