— Просто повторяй за мной, хорошо?
— Но мы же не можем одновременно совать друг другу языки в рот.
— Обещаю, что не буду больше совать тебе в рот язык.
Он снова приник к ее губам, но теперь уже совсем иначе. Осторожно, будто изучая,
чутко прислушиваясь к ее ощущениям и благодарно ловя ее маленький острый язычок.
И поцелуй этот был странным. Гера не знал, что так бывает. Это было так не
похоже на ощущения, которые возникали от сумбурной грязной возни с Прониной.
Нет, сейчас все-все было иначе. Растворяясь в океане нарастающего желания, он ни
на секунду не забывал, что держит в руках ее, именно ее, эту маленькую, такую
дорогую для него девочку. Ту, о которой мечтал ночами, от отчаяния и
безнадежности сжимая до крови кулаки, ту, которая даже в эту секунду не
принадлежала ему полностью и, возможно, не будет принадлежать никогда. Это были
взрослые ощущения, искусство, которому учатся всю жизнь, и которое доступно лишь
единицам. Искусство чувствовать партнера, держать его образ в голове даже тогда,
когда волны примитивных желаний стирают само ощущение реальности. Он вложил всю
нежность, на которую был способен в этот бесконечный поцелуй. Его руки ласкали
ее лицо, пытаясь кончиками пальцев уловить движение губ, шею, плечи, выбившиеся
из косичек черные пряди… Ему хотелось, чтобы она почувствовала то, что чувствует
он. Его любовь к ней, боль, тоску…
Она осторожно отстранилась, но только чуть-чуть.
— Я забыла, что нужно дышать…
— Кажется я тоже.
— Ты сможешь снять с меня платье? — ее губы были близко-близко. Он даже
чувствовал запах парного молока, исходивший от них.
— Попробую.
— Только закрой глаза, ладно?
— Зачем?
— Почему-то я стесняюсь тебя.
Он улыбнулся про себя и послушно зажмурился.
Такая непростая задача — в первый раз раздевать школьницу, да еще и вслепую.
Завязка на фартучке у нее за спиной (ему пришлось обхватить ее, и он, не
удержавшись, коснулся губами шеи), молния на спине, пуговки на рукавах. Женя
подняла руки, платье легко соскользнуло и упало рядом с кроватью. Все еще не
решаясь открыть глаза, он на секунду замешкался. Женька тут же взяла его руки в
свои и положила себе на бедра. Горячая обнаженная кожа и резинка трусиков. Это
было уже слишком. Он едва сдержал дрожь, прошедшую по спине. Пальцы онемели, но
он сумел кое-как засунуть их под резинку и потянуть вниз. Женька высвободила
ножки, коснувшись его ладоней холодными пятками и быстро нырнула под плед.
Герка начал снимать одежду с себя. Руки уже совсем не слушались, в голове что-то
