искать в ее глазах хотя бы проблеск внимания. Во всяком случае, он будет знать,
что сделал все от него зависящее и продолжать дальше смысла нет. Так он и решил
поступить. И впервые за несколько месяцев заснул спокойно.
На следующее утро он вышел из дома пораньше, часа за полтора до начала занятий,
проехал несколько остановок на автобусе до улицы Маяковского и без труда отыскал
Женькин дом. Новая пятиэтажка, пара раскуроченных скамеек во дворе и
грибок-песочница как раз напротив ее подъезда. Туда-то и приземлился Георгий,
положив под себя свой дипломат с учебниками.
Ждать долго не пришлось. Где-то через четверть часа дверь в подъезд в очередной
раз распахнулась, выпуская на этот раз не первоклашку или деловитую пенсионерку,
а их величество королеву Евгению, даму его сердца. Она на секунду замешкалась,
удивленно разглядывая Жорку, а потом уверенно потопала в его сторону.
— Гера, ты что здесь делаешь? — без особой радости спросила она.
— Тебя жду. Понимаешь, нам надо кое о чем поговорить. — быстро ответил он,
почувствовав вдруг сильное смущение и изо всех сил стараясь не отвести глаза.
— Послушай, ты мне уже надоел. Ну что тебе от меня надо, а? Я же просила уже не
появляться возле меня хоть иногда, хоть один день в неделю. И уж тем более не
ходить за мной хвостом. — совершенно спокойно произнесла Женька, требовательно
глядя ему в глаза.
Такого поворота он не ожидал. Слишком откровенно и слишком жестоко.
— Что я тебе сделал плохого, а? — его голос дрогнул. — Просто ты мне нравишься,
понимаешь? Разве это плохо? Почему это злит тебя?
Она возвела глаза и нетерпеливо переступила с ноги на ногу.
— А разве не понятно, что ты мне не нравишься? И что мне надоело, что ты
таскаешься за мной постоянно? Может хватит?!
Ее слова резали его как острый нож. Он готов был ударить ее, убить тут же, на
этом месте за то унижение и боль, которые она заставляла его испытывать. Он
ненавидел ее, и в то же время сходил с ума от того, что почти потерял ее.
— Я все равно от тебя не отстану. — Упрямо произнес он и сжал зубы. Никогда в
жизни Жорка не чувствовал себя таким раздавленным и униженным. Но просто встать
и гордо уйти — нет этого он уже не мог сделать. Пусть уж она добивает его до
конца.
Но Женька молчала. Некоторое время она внимательно смотрела на него, будто
изучая, а потом вдруг сказала такое, от чего Жорка утратил дар речи.
— Я знаю, что ты хочешь, — медленно произнесла она, — ты хочешь запудрить мне
мозги, потом притащить к себе домой, валяться со мной на кровати, совать мне
