Жорик. Разве что для хохмы.
Но это было не так. Ложась спать, Жорка вспоминал ее лицо, ее милые черные
косички, ее голову у себя на плече… Он представлял десятки раз, как приведет ее
к себе домой, и как все может произойти. Его тело загоралось, когда мысли
забирались слишком далеко, и он метался не постели, пытаясь отделить в своем
воображении образ Олеси от образа Евгении, которые упрямо переплетались. Эта
девочка казалась ему ступенькой, которую нужно пройти, преодолеть, чтобы идти
дальше. Он хотел ее так сильно, что готов был на все. В силу каких-то
собственных представлений, он не мог поступить так, как поступали большинство
мальчиков в его возрасте, поэтому бьющееся каждую ночь в его теле желание просто
испепеляло, выжигало все внутри, оставляя только неутоленную страсть. Но когда
его истерзанный неокрепший еще разум устало проваливался в небытие, когда мысли
начинали таять одна за другой где-то на границе между сном и явью, тогда в его
сердце оставалось только одно желание, тщательно скрываемое от самого себя.
Желание испытать еще хотя бы один только раз ту нежность, которая пронзила
каждую его клеточку и которую он не испытает больше ни с кем, кроме Нее.
Но это девчонка не давала ему покоя и наяву. Она мучила его, сама того не
сознавая, заставляла испытывать боль, о которой до этого он даже не подозревал.
Изо дня в день читая в глазах ее равнодушие, получая лишь раздраженные реплики
на все свои попытки поговорить с ней, Георгий тихо сходил с ума. Он не мог
понять, что делает не так. Ведь любая другая девчонка из класса была бы
счастлива оказаться на месте этой Женьки. Порой ему казалось даже, что
существует какая-то внешняя причина, и что из-за этой непонятной причины все его
попытки завязать с ней дружбу заранее обречены на неудачу. Это приводило его в
отчаяние. Что-то умирало у него внутри каждый раз, когда он натыкался на ее
холодный взгляд.
Прошло наверное месяца три прежде чем Женька немного оттаяла и стала хоть
изредка перебрасываться с ним парой слов, не делая при этом недовольных
гримасок. Впрочем, его эта перемена не могла обмануть. Он понимал, что для
Женьки он не больше чем предмет мебели, к которому она просто успела привыкнуть.
В конце концов стало совсем невыносимо. Он безумно устал от ее равнодушия,
бессонных ночей, напряжения. Наверное лучшим выходом из этого кошмара было
разъяснить все раз и навсегда. Поговорить с ней, в открытую предложить дружбу, и
если даже она рассмеется ему в лицо, это будет лучше, чем день изо дня тупо
