повернулся к Еве.
— Так значит, никакого секса больше не будет? — просто спросил он.
— Никакого секса больше не будет, — чуть слышно произнесла она, — послушай, я
тебе сейчас все расскажу…
И тут ее будто прорвало. Легко и непринужденно она начала совершенно по-женски
щебетать, вспоминая лечебницу, санитаров, свои сомнения…
Герка выехал за город и стал кружить по объездной. Он почти не слушал, что
говорила Ева, все это он узнал еще тогда, когда ловил на своих губах ее дыхание,
борясь с чудовищным искушением. А сейчас он просто жадно впитывал звуки ее
голоса и думал о том, что наконец-то все стало на свои места.
Смысл того, что говорила Ева, доходил до него очень смутно. Ее голос рождал у
него в голове совсем иные картины. Он вспоминал девочку, ту странную хрупкую
девочку, которая перевернула его жизнь, зажгла в нем ненасытный огонь, который
так и не утих за все эти годы. Георгий называл этот огонь страстью,
одержимостью, паранойей. Он никак не называл это. Просто знал. Что это
всего-навсего такая вот глупая, безумная, необъяснимая и оглушающая любовь.
Любовь, которую он не способен был испытывать по природе своей, которой не было
места в его маленьком эгоистичном сердце, и которая была так нелепа в его мире
компьютеров, репортажей и дорогих автомобилей. Но она продолжала жить в нем,
отыскав неведомые ему самому глубины, изменив саму его сущность, и придав всей
его жизни какой-то странный ускользающий смысл.
Ева, маленькая Ева. Ничего в ней не было, обычная девчонка, такая же как все.
Если что-то и таилось за ее пушистыми ресницами, у него никогда не возникало
желания туда заглядывать. В то время Жорик Тимченко уже точно знал, что ему
нужно от девочек и внимание его захватывали исключительно пышненькие
старшеклассницы. В одногодках его могли привлечь разве что кокетливые искорки в
глазах и слепое обожание, но никак не их угловатые не оформившиеся еще фигурки.
В общем-то ровесниц он воспринимал тогда как существа бесполые и при всем своем
желании неспособные дать ему то, что так настойчиво требовал его стремительно
развивавшийся организм. Тем более что в свои двенадцать лет Жорик вкусил уже все
прелести физической любви благодаря десятикласснице Олесе Прониной и в ближайшее
время настроен был повторить приятный опыт. Но только с кем-нибудь другим.
Георгий не терпел монотонности, а Олеся казалась пройденным этапом большого
славного пути. Поэтому он подарил ей в знак благодарности флакон французских
