духов, чем окончательно разбил ее сердце, и бодрым маршем отправился покорять
другие крепости. Но оказалось, что все не так-то просто. Пронина ни за что не
хотела отказываться от смазливого богатенького мальчика, поэтому путь на третий
этаж, где учились старшеклассницы, Жорику был теперь заказан. Свободное от школы
время было занято под завязку уроками и многочисленными секциями, что так же не
способствовало приобретению новый подружек. В результате Георгий остался у
разбитого корыта, ограничив свое общение глупыми одноклассницами, которые могли
позволить разве что подержаться за их потную ладошку, измазанную чернильными
пятнами. Конечно это его никак не устраивало, и он временно попридержал свой
пыл, здраво рассудив, что жизнь впереди длинная и не стоит расстраиваться, что
он вырос раньше своих подружек. Впрочем, иногда он позволял себе невинные
шалости. Такие, например, как игра в жмурки. Понятное дело, это была совсем не
та игра в жмурки, которой он развлекал себя в сопливом детстве. Просто все так
ее называли.
На осенних каникулах раздевалка на первом этаже закрылась на ремонт, ремонт
затянулся неизвестно на сколько, поэтому все шестиклассники стали сдавать свои
курточки в импровизированную раздевалку в подвальном помещении. Это было такая
маленькая каморка с прибитыми к стене гвоздями, в которую добраться можно было
лишь миновав широкий полутемный коридор, отделявший ее от лестницы. Как раз этот
то самый коридор и являлся полигоном для так называемых жмурок. Кто-нибудь из
мальчишек обычно становился в закуток, где находился выключатель от единственной
тусклой лампочки в коридоре и терпеливо дожидался, когда девчонки шумной стайкой
спустятся с лестницы и потопают в сторону раздевалки. Где-то на середине их пути
свет обычно гас, и из-под лестницы выскакивала ватага притаившихся там
мальчишек, догоняла в панике мечущихся девочек, после чего начиналась настоящая
свалка. В кромешной темноте раздавались испуганно-игривые визги, возня и даже
рассерженные возгласы, когда кто-нибудь из мальчишек совсем наглел и хватал
какую-нибудь шестиклашку за (хм-хм) то, что вскоре сможет именоваться грудью.
Жорик принимал участие в этих играх нечасто, все больше от скуки. Это немного
забавляло его, но не больше. Он не испытывал никаких особых эмоций, хватая этих
визжащих соплюшек за их интимные места, разве что легкий азарт бывалого
сердцееда, ведь он считал себя тогда уже слишком взрослым для подобных невинных
