Когда я проснулся, было уже светло. Ветер стих, вершины деревьев ярко освещало восходящее солнце.
Гриша, лежавший рядом со мной, приятно потянулся, но, увидев сидящего на валежнике Колю, нахмурился.
— Виноват, товарищ командир! — Коля, краснея, приподнялся с валежника. — Не знаю, как это вышло.
— Подкачал, Коля, подкачал! — пожурила его Женя.
— Вот теперь и выводи нас на дорогу, — приказал Гриша. — Пойдем-ка осмотримся, а вы, Василий Иванович, пока подождите здесь и закусите.
Они пошли осматривать местность и скоро вернулись.
— Места незнакомые, — с огорчением признался Гриша. — Нужно быстрее найти дорогу, а то и вторая ночь пропадет.
— Не знаю, что делать с сапогами, — собираясь в дорогу, пожаловалась Женя. — Ноги, наверное, натерла. Встать не могу.
— Терпи, — Гриша помог ей встать. — Разойдешься, может лучше будет.
Долго мы бродили в тот день по горам и балкам в поисках знакомых мест. Знакомых мест не было. Коля несколько раз залезал на высокие деревья в надежде ориентироваться и спускался обратно опечаленный и молчаливый. Взбираясь на крутые горы, Женя проклинала свои новые сапоги, плакала, но не отставала от нас.
В середине дня мы достигли вершины какой-то горы. Гриша снял пальто, сапоги и полез на дерево. Он взобрался на высокий клен, долго всматривался то в одну, то в другую сторону и, наконец, радостно крикнул:
— Есть! Есть!
— Что есть? — спросил я.
— Иваненкову казарму нашел. По солнцу место нужно только запомнить. Все в порядке! — повторил Гриша, спустившись с дерева. — Теперь я знаю дорогу. Идемте отдыхать!
Он привел нас в молодой сосняк, посаженный длинными рядами, отделенными один от другого узкими проходами. Этот сосняк находился на отлете от леса, окруженный полями. Вблизи проходила дорога, и до нас даже доносился собачий лай из деревни.
— Разве здесь не опасно? — невольно спросил я у Гриши, усаживаясь под сосну и следя за тем, чтобы меня не заметили с дороги.
— Здесь-то как раз и безопасно. Немец обычно ищет нас в больших лесах, а на такие кустики не обращает внимания. Кто ж подумает, что рядом с деревней — партизаны? Теперь можно закусить и поспать, а к вечеру — дальше.
Он кинжалом открыл консервную коробку, каждому из нас дал по куску колбасы с лепешкой. Мы с удовольствием позавтракали.
— Когда же мы будем в Симферополе? — спросил я.
— Если все пойдет благополучно, завтра часика в три дня будем в городе.
Гриша осторожно снял с Жени сапоги. Она морщилась, стонала; ноги ее были растерты до крови и опухли.
