— Ха-ха, кума! — дурашливо хохотнул Степан. — Какая же ты чудачка!Немцам и дела нету до того, что тебе плохо, что неплохо; они вон иязыка-то нашего как следует не понимают... Для тебя теперь только одинбог — Яков Ефимович. Ему и молись, а для начала готовь пару четвертейсамогонки. Тогда твой чернявый никуда не поедет. Это как пить дать,намертво.
— Ну, хватит, пойдем, — приказал староста и важно поднялся из-застола. — Степан угодливо подскочил к двери, снял с гвоздя черныйполушубок, шапку и подал Буробину. Наталья и Цыганюк молча проводили егодо порога.
Уже притворив дверь, староста обернулся и раздельно сказал:
— Подумайте хорошенько. Если ты, парень, что решишь — приходи ко мне,жалеть не будешь.
Глава восьмая
Старый врач молча сидел возле Игната. Он уже обработал рану, но этоне исключало самого страшного — заражения крови, так как медицинскаяпомощь пришла с немалым запозданием.
— Лучше умру так, но руки отрубать не дам, — сказал Игнат, когдаТерентий Петрович намекнул о возможной ампутации. — Рука мне нужна вокак! — и Игнат здоровой рукой провел себе поперек горла. — В другое время,доктор, я, может, и плюнул бы, шут с ней, но поскольку идет война — немогу. Нужна она, понимаешь, нужна мне до зарезу.
Терентий Петрович насупил брови, зажал в кулак седую, аккуратноподстриженную бородку и задумался. Риск был велик. Слишком ослабелорганизм от потери крови, а главное, слишком поздно сделали первичнуюхирургическую обработку раны. Вся надежда была только на здоровье Зернова.Одолеет он собственными силами угрозу возникновения гангрены илиослабевший организм не сумеет справиться с ней?.. Да, риск был огромен. Нои с ампутацией спешить не следовало: боец без руки — это уже не боец,раненый прав.
Терентий Петрович мысленно перебрал все аналогичные случаи из своейпрактики, припомнил их исходы. В конце концов он решился на операцию, целькоторой могла состоять только в том, чтобы максимально помочь организмупобедить опасную инфекцию.
Под местным наркозом, в домашних условиях операция проходила трудно.Боец охал, скрежетал зубами от мучительной боли. Аксинья, как могла,успокаивала Игната, ободряла его и добрым словом, и ласковым взглядом.Удалив часть омертвевшей ткани, наложив несколько внутримышечных швов истарательно стянув кожный покров, Терентий Петрович, казалось, был доволенисходом.
Потянулись дни за днями, а состояние раненого оставалось тяжелым.Целую неделю температура не спадала ниже сорока, он метался, бредил,умоляюще просил доставить к нему сына и дочь.
