Противоположный берег Чурани изменился до неузнаваемости. Холмистый зеленый склон, на котором Евдоха пасла когда-то козу, был желт от толстого слоя песка. Лишь небольшая березовая рощица, серебрясь на солнце молодой листвой, немного оживляла безжизненный пейзаж. На вершине холма можно было рассмотреть верхушки нескольких деревенских изб, но ни собачьего лая, ни мычания коров не было слышно. Запаха дыма тоже не ощущалось, хотя ветерок веял с той стороны. Было тихо и пусто. И так же тихо и пусто было в душе у Евдохи.
Она запретила себе вздыхать и плакать и вообще быть слабой, втайне надеясь и веря, что еще сможет пригодиться мальчику. Дара ее сдержанность поначалу удивила, он ощутил грусть по прежней ласковой заботе, пусть даже чересчур навязчивой. Не сродни ли она той материнской нежности, которой он был кем-то лишен и к которой стремился?.. Но мысли его скоро приняли иное направление. Какая-то сила влекла его в дальнее путешествие, и он начинал думать только о нем.
Конь тряхнул гривой и заржал, глядя через реку.
— По-моему, пора, — сказал Дар. — Пятнышко торопит.
Он подошел к Евдохе и обнял ее, прижавшись щекой к груди. Они стояли так долго, женщина и мальчик, два одиноких человека, обязанных другу другу жизнью и ничего не ведающих о своем предназначении. Евдоха погладила Дара по голове и прошептала:
— Если совсем плохо будет, сынок, подумай обо мне. Я услышу.
— Все будет хорошо, — ответил Дар, мягко отстраняясь. — По-моему, мы еще встретимся.
Он быстро разделся донага, сунул одежу в мешок и шагнул к воде. Конь уже вошел в реку. Дар ухватился левой рукой за седло, правой поднял над головой мешок и лег спиной на воду. Пятнышко поплыл, увлекая за собой Дара и борясь с течением. Евдоха пошла вдоль берега, с беспокойством наблюдая за ними. («Как ему холодно! Давно ли снег сошел!..») Но переправа закончилась благополучно. Вскоре Дар, уже одетый, с ловкостью вскочил в седло и, обернувшись, помахал ей рукой.
Пятнышко, увязая копытами в песке, начал взбираться вверх по склону холма.
«Небось и огород мой засыпало…» — подумала Евдоха совершенно некстати. Ноги ее подкосились, и она свалилась в глубоком обмороке на траву.
Дар больше не оборачивался и не видел этого. Он смотрел вперед, отпустив поводья и доверясь коню. Пятнышко шел уверенно, будто тропа была ему давно и хорошо знакома, хоть под снегом ее спрячь, хоть под песком. Взобравшись на холм, конь направился к погоревшей Евдохиной избе на краю деревни, однако и пепелище было скрыто под толстым песчаным слоем. Пока конь в нерешительности топтался на месте, Дар заметил у ближнего двора здоровенного мужика с деревянной лопатой. Тот, видимо, был не в себе. Он отбрасывал песок от ворот, затем перебегал к забору и начинал копать там, но и новое место ему не нравилось, он перелезал через забор и принимался тыкать лопатой в полузасыпанное окошко избы. Внезапно мужик повернулся и уставился на юного всадника.
