Ему понравилась сама идея — передвижная реклама! Он готов был поклясться, что это первый опыт в истории Приангарска.
— Не знаю, как все другие, а эта афиша привлечет к себе внимание наверняка, — она показала на бетоновоз, только что отъехавший.
Водитель небрежно задраил люк, и цементный раствор шлепался на шоссе серыми лепешками.
— Везет нашу афишу, а еще три убытка. — Маркаров проводил взглядом люк. — Первый убыток — без толку выбрасывается цемент. Второй убыток — портится дорога. Третий убыток — прививается беспорядок. По городу разъезжает сама Расхлябанность с большой буквы. Тоже своего рода передвижная реклама.
— Мне нужно расклеить афиши не только в центре, но и... — Нонна заглянула в бумажку, — у вокзала, на стройке горнообогатительного комбината, на лесной бирже...
— Понимаю, что у себя в Вероне или в Падуе вы ориентируетесь лучше. Смело могу быть вашим гидом. Я работаю на стройке этого комбината.
Подошли к остановке и сели в автобус № 1а, а в другой поселок отходил автобус № 1б. Она удивилась странной нумерации маршрутов. Маркаров объяснил: в городе три маршрута, но председатель горсовета считать до трех не умеет, и поэтому в ходу номера 1, 1а, 1б.
Проехали поселок, разношерстные дома-домики индивидуальной застройки. Поселок назывался Нахаловкой. Виднелись бревенчатые хижины, а подальше от дороги — совсем жалкие халупы, развалюхи.
— Это наш частнокапиталистический сектор, — Маркаров ткнул пальцем в стекло автобуса. — Так острит наш управляющий Пасечник, когда провозит мимо Нахаловки иностранцев.
Быстро добрались до стройплощадки, до подножья эстакады, на которую он ежедневно поднимается.
Обеденный перерыв, на площадке безлюдно, лишь Варежка задержалась на кране.
— Трест Вавилонбашнястрой, — доложил он с широким жестом. — У нас трудятся русские, татарин, эвенк, украинцы, якут, литовец, бурят. И я — сын дагестанских гор, мать — аварка из аула Бухты, отец армянин. Я жил в Батуми, учился в Тбилиси, тружусь в Сибири...
Маркаров помахал Варежке и приклеил декадную афишу на «третьяковку». Потом показал Варежке афишу «Ромео и Джульетта» и налепил на подножье крана.
— Эй, Ромео, — крикнула Варежка из будки, — не забудь попросить для меня контрамарку.
Она не узнала вчерашнюю Лизу в этой незнакомке в джинсовой куртке, серых брюках и косынке приглушенно-зеленого цвета.
Маркаров решил порисоваться. Он снял пиджак, попросил Нонну подержать, взял у знакомого верхолаза в красном свитере монтажный пояс.
