Завизжал, отползая на спине, брат Луи, вздохнул и заледенел брат Ожье, метнулся в панике к выходу Абих. Только Зулеб, я, да брат Камилл остались в здравом рассудке. Впрочем, Зулеб поступил не слишком здраво. Он выпалил в спину призраку из мушкета. Невредимый призрак повернулся и ринулся на бородача. Он окутал его, щелкнув зубами, и тут же Зулеб застонал, словно из него вытягивали саму жизнь.
Мое знакомство с колдовством поверхностно, в экзорцизме же я и вовсе не сведущ. Все, что я мог, это кричать "Азатот! Азатот!", но не похоже, чтобы от моих криков проистекала какая-то польза. Брат Камилл вытащил из мешка флягу, в которой, вероятно, была святая вода, и плеснул ею на призрака. Вотще. Какая святость могла сохраниться в воде после тех безбожных непотребств, которые вытворяли здесь монахи?
Брат Камилл заметался, явно не зная, как поступить дальше. И тут мне пришла в голову мысль, которую я немедленно воплотил в действие: сорвав с монаха скапулярий, я хлестнул им демона. И, как я и полагал, это принесло плоды. Святая вода — вещь ненадежная, а вот скапулярий, первый из которых был дарован Богородицей — другое дело. Там, где он коснулся призрака, багровая видимость плоти исчезла, словно ее и не было. Я продолжил избивать призрака скапулярием, а он, щерясь и кривляясь, не решался напасть, а, напротив, только уворачивался. Но он был бессилен перед священным предметом. Вскоре все, что от него осталось — высохшая и будто бы обугленная кисть правой руки. Ее я пинком ноги забросил на стол прямо в пламя свечных огарков. Завоняло горелым пергаментом, рука вспыхнула и долго еще чадила на столе. Я же поднял с пола беспомощного Зулеба. Он выглядел и, полагаю, чувствовал себя, как перенесший припадок падучей. Мышцы его были вялы, голова свободно качалась на шее.
— Абих! — крикнул я, но слуга не ответил на мой призыв. Тогда сам, напрягши силы, я вскинул Зулеба на плечи и понес к выходу. Брат Ожье подобрал его хурджин и мушкет.
Чуть покачиваясь под весом бородача, я вышел из пещеры и тут же почувствовал, как что-то сильно ударило меня по… Зулебу. Будучи не в силах просто повернуть голову, я резко развернулся всем телом. Так резко, что расслабленное тело Зулеба распрямилось, и его голова врезалась в кого-то, а ноги кого-то повалили. Кого именно, я понял лишь мгновением позже, когда прямо перед моим лицом замаячило дуло ружья.
Турецкий солдат чуть не ударил меня стволом в лицо. Но я вовремя шагнул назад, одновременно всем своим видом давая понять, что не собираюсь оказывать сопротивления. С бесчувственным телом на плечах поднять руки слишком трудно, поэтому я дал Зулебу соскользнуть на землю. Плавно чтобы он не покалечился.
