И тогда я от тоски и меланхолии попросила менеджера по невестам принести мне что-нибудь почитать — надо же чем-то занять время. К чтению меня приохотила моя маман: она вообще уделяла мне массу времени и сил — "посвятила мне всю свою жизнь", как она любила повторять, — и усердно сеяла среди меня разумное, доброе, вечное. Маман у меня преподаёт в универе — именно её стараниями я поступила туда на вечерний и до сих пор не вылетела за неуспеваемость — и любит что-то там лепетать об этике, всяких там высоких чувствах и прочей хрени. В глубоком детстве я всему этому ещё верила, но потом, когда подросла и столкнулась с суровой реальностью России девяностых годов, эта моя наивная детская вера быстро (хотя и болезненно) скончалась. Я убедилась, что надо делать деньги, а всё остальное — туфта. Маман пыталась меня переубедить, но крыть мои аргументы ей было фактически нечем: за двадцать пять лет беспорочной работы в старейшем высшем учебном заведении города она так и не смогла обзавестись даже самой завалящей тачкой, не говоря уже о чём-то большем. Но то, что я люблю читать — это её заслуга (хотя это так, лирика).
Попросила, а потом вдруг подумала: я ведь по-эххийски читать не умею! Понимать язык — это одно дело, в фэнтезийных мирах это как бы само собой получается, по условиям игры (даже есть какая-то теория занудная на этот счёт), а вот что касается печатного слова — тут вполне может затык случиться. Однако всё оказалось не просто, а очень просто.
Озаботтэс приволок целую корзинку разноцветных кристаллов размером с куриное яйцо, и в ответ на мой недоумевающий взгляд широко улыбнулся.
— Возьмите любой из них, леди, и сожмите в ладонях.
Я выбрала кристалл поменьше (на всякий случай, вдруг рванёт прямо у меня в руках) и осторожно так его стиснула. Раздался тихий мелодичный звук (я от неожиданности чуть не выронила это дурацкое крашеное яичко), и между пальцев у меня потекла призрачная дымка, словно я раздавила шарик, наполненный голубоватым туманом. Дым этот синий собрался в облачко, в нём проступило изображение — типа голограмма, — и пошло-поехало. Картинки сменялись, а голос за кадром пояснял происходящее. В общем, телевизор с видеоплейером, только без экрана и пульта управления. Таукитянин пытался ещё что-то сказать-показать, но я уже просекла суть и скорчила ему выразительную гримасу — давай, Зяба, чеши отсюда, не отсвечивай, благородная леди Активиа нашла себе занятие.
